На мой взгляд, в евреях скрыт некий мистицизм, столь же древний, как они сами. Если, по ошибке природы, их коммерческая жилка и деловая хватка ослаблены и не находят себе обычного применения, то они проявляют свою мистическую сущность и заключенные в них тайные силы творят чудеса. Кажется, что еврейское смирение и униженность не что иное, как коллективное самоотречение и гениальная сосредоточенность народа, дающего миру исключительных людей: пророков, предтеч, великих революционеров.

XXXVI Как рождаются легенды

XXXVI

Как рождаются легенды

Жак провожает меня на вокзал. Мы вспоминаем Массауа и происходившие там события: таинственное кораблекрушение, во время которого исчез Занни, странную смерть старого араба и его чудом уцелевшие ценности…

— Ах! год на год не приходится, — вздыхает он с сожалением, — только что я два месяца бил баклуши в Массауа вместо того, чтобы отправиться на острова Дахлак, что я делал каждый год. Невозможно было получить разрешение. А тем временем арабские маклеры свободно разгуливали повсюду.

— Но почему ты не получил разрешение, — спрашиваю я, — если каждый год это не составляло для тебя труда? К тому же губернатор очень предупредителен к иностранцам.

— Его вины тут нет, он был даже расстроен тем, что вынужден мне отказать, но военные установили новый порядок. Кажется, турецкие войска предприняли попытку вторжения из Эритреи в Такалай, на побережье к северу от Массауа. Колония приготовилась к войне, два крейсера прибыли из Италии, в Такалай был направлен полк с артиллерией, чтобы укрепить это уязвимое место…

— Ты говоришь, в Такалай?.. А когда именно была предпринята эта попытка?

— Немногим больше месяца назад. Только благодаря мужеству местного гарнизона план захвата провалился. Капрал чуть было не взял в плен переодетого турецкого офицера, возможно, это был сам Саид Паша. Нашли обувь на веревочной подошве, в которой разведчики признали сходство с той, что обычно носит генерал, когда он не в военной форме. Даже размер совпадает. Если бы захват удался, Массауа была бы окружена и отрезана от всех коммуникаций…

— Подожди, Жак, остановись, прошу тебя, — прерываю я его со смехом. — Саид Паша стоит перед тобой, загадочная обувь — это одна из моих холщовых туфель, а роль турецкой эскадры играл мой парусник.

Жак смотрит на меня круглыми от изумления глазами, видимо решив, что я сошел с ума. Следует рассказать ему об этом деле со всеми подробностями, чтобы он смог отличить реальность от вымысла, порожденного буйной фантазией итальянцев. И я излагаю ему факты, уже известные читателю.