Я вхожу в порт на закате. Несмотря на то что я уверен в благополучном исходе такалайского дела, я жду прихода местных властей с некоторой тревогой.

Аскеры из санитарной службы забирают мои документы и предупреждают, что санитарный врач сам произведет осмотр парусника и экипажа. Он обходит суда в восемь часов утра, значит, придется подождать до завтра.

На рассвете в порт входит большое пассажирское судно компании «Ллойд Триестино». Ежемесячное появление океанских пароходов, совершающих круизы между Триестом и Индией, — немаловажное событие для маленького порта. На этой линии можно было бы обойтись без данного порта захода, но слава Италии обязывает, чтобы столица скромной колонии значилась в расписании рейсов пассажирских судов, ставших итальянскими после того, как Триест был отвоеван у Австрии.

Великан неловко движется в тесном портовом бассейне, пытаясь отыскать место для швартовки, на потеху ребятишкам, играющим на берегу моря. Наконец пароход кое-как пристраивается у причала рядом с моим судном. Несмотря на ранний час, с палубы первого класса свешиваются головы пассажиров, рассматривающих мою ореховую скорлупу, над которой нависла стальная глыба. Кто-то окликает меня, и, задрав голову, я вижу наверху загорелое лицо человека в розовой пижаме. Где я его видел? Непокрытая голова и утреннее неглиже могут до неузнаваемости преобразить облик человека, которого раньше пришлось видеть в шлеме и пиджаке. Он обнимает за талию довольно молодую толстую даму, увенчанную шапкой мелко завитых волос; она тоже наклоняется над бортом, зевая во весь рот, словно собирается проглотить мое судно, а ее кавалер показывает на меня пальцем, как на ученую обезьянку или другую диковинку.

Я рассеянно улыбаюсь в ответ, напрягая память, но незнакомая пара внезапно переходит к другому борту, чтобы поглядеть, что творится на набережной.

Из-за прибытия парохода санитарный врач встал пораньше и начал обход трех судов, включая мое, дожидающихся его со вчерашнего дня.

Команды выстраиваются на причале возле здания санитарной службы. Поскольку все члены экипажа держатся на ногах, врач делает заключение, что они совершенно здоровы, и разрешает им увольнение на берег. Наконец подходит моя очередь: доктор словно нарочно оставил меня напоследок. Он отвечает мне с улыбкой на безукоризненном французском языке, глядя на меня с нескрываемым интересом.

— Все ваши матросы в добром здравии, не так ли? Да… превосходно… превосходно… Что ж, возвращайтесь на судно. Я пришлю к вам аскеров с разрешением на увольнение.