Обратный путь к своему стану прошёл как в забытье. Уле казалось, что всё произошло не с ней. И идёт она в ночной тайге, не разбирая дороги, куда-то в неизвестность на чужих ногах. И молодое тело совсем не её. А в руках нет оружия. И нет конца дороге. Но вот впереди свет костра. У огня сидит Сергей. Почувствовав знакомый запах хозяйки, радостно взвизгивает Кухта. Уля не поняла, как пришла. Потрогала руками себя, всё в порядке. На поясе нож, на плече винтовка. И что было, и было ли вообще, и с ней ли?

Рассказала Сергею всё, что видела на стане Агафона, намекая на близость Дьявола и Айкын. А вот об ЭТОМ промолчала. Думала, что он не поверит. Или в крайнем случае отнесётся к её рассказу с улыбкой, хоть и внутренней, не подавая вида. Пусть Сергей ощутит на себе ЭТО сам. Если сможет. А потом расскажет ей, если ТО, что Уля восприняла там, недалеко от костра Агафона, проявится, покажет себя ему.

Девушка в глубине своей души предчувствовала, что скоро, может быть, даже завтра, грядут большие перемены. И знала — для кого. Иначе зачем ЭТО было именно у стана Агафона?

Остаток летней ночи прошёл спокойно, без приключений. До самого утра Уля и Сергей безмятежно спали у потухшего костра, полностью доверившись своему чуткому сторожу, Кухте. Сказывалось нервное перенапряжение последних суток. Проснулись поздно, когда яркое солнце полностью высушило утреннюю росу, а праздный мир тайги продолжал своё гордое шествие под руку с долгим летним днём.

Загбой и Костя не пришли. Может, они находились на стане доброго друга Калтана. Или по какой-то причине задержались в пути. Ждать их не имело смысла. Уля знала, что Загбой обязательно догонит. Пока они будут сидеть на месте, Агафон уйдёт далеко, и по остывшим следам догнать будет непросто. На всякий случай, как и договаривались, на месте ночной стоянки Сергей оставил короткую записку, объясняющую ситуацию. А Уля для Загбоя по-эвенкийски ножом вырезала немудреную метку, продолговатый кружок, в него вставила сухую веточку, указывающую направление их пути, и две зарубки, что означало: нас двое, продолжаем идти за Агафоном, назад не вернёмся.

В путь вышли ближе к обеду. Первые несколько сот метров шли осторожно, обследуя подозрительные участки тропы. И не зря. За небольшим увалом на крутом спуске через прилавок Уля увидела свежие, утренние следы человека. С правой стороны на нижних сучках разлапистого кедра сбита кора. Рядом у куста жимолости валяется брошенная рогулька. Сегодня ночью здесь стоял самострел — верный сторож Агафона. В то время, пока они спали, Кулак убрал смертельную ловушку и вышел в дорогу. Уля нервно передёрнула плечами: хорошо, что ночью она ходила к стану врага тайгой, а не тропой.