- Не читайте мне лекций о современном экономическом положении, я иногда смотрю телевизор.

- Извините.

Суриков достал новую сигарету и прикурил, а милиционер тем временем приготовил новый вопрос.

- У вашей дочери был постоянный друг?

- Подруги, вы имеете в виду?

- Друг, мальчик, поклонник?

Игорь Петрович задумался.

- Насколько я знаю - нет. Но лучше спросить у Маши, может быть, она знает лучше.

- Обязательно спрошу, - пообещал Карпов. - Еще: ваша дочь всегда одна ходила в школу?

- Она взрослая девочка, школа в двухстах метрах. Конечно… Кто бы подумать мог…

- А скажите, Игорь Петрович…

- Хватит, - сказал Суриков, швыряя окурок. - Разрешите я поеду к жене.

- Она сейчас на работе?

- Да.

- Хорошо, - кивнул милиционер. - Я пойду в школу, а днем, если позволите, снова зайду к вам.

- Заходите, - бросил Суриков не слишком гостеприимно и сел в машину. Он был рад отвязаться от назойливого милиционера, тем более, что перед разговором с Машей ему нужно хоть немного собраться…

Глаза жены последовательно отразили испуг, недоверие, ужас и пустоту. В тот момент, когда она поверила в кошмар, глаза ее словно остекленели.

Игорь Петрович обнял жену, довел до машины, усадил. Мария двигалась механически, как робот. Суриков старался что-то говорить, но потом замолчал. Подходящие слова найти было трудно, а главное, жена его, кажется, вообще не слышала. Единственная перемена, которая произошла, - из не видящих ничего глаз потекли слезы. Может, проплачется, подумал он, трогая машину. По дороге он тревожно посматривал назад - картина не менялась. Маша смотрела перед собой, слезы катились… Словно плачущая икона: лик недвижен, слезы бесконечны…

Суриков остановился поближе к подъезду, потому что зеваки, оказавшиеся на месте убийства, не успели разбрестись, и теперь они заметили новый объект для наблюдения. Игорь Петрович вытащил жену из машины, завел в дом. В квартире он посадил ее в кресло, затем вызвал «скорую».

- Типичный шок, - сказала врач, уколола Марию в плечо и, велев уложить, исчезла без лишних разговоров. Игорь Петрович уложил жену в спальне, а сам снова закурил.