— Но мне же рядом, в Баложи…

Автоинспектор едва заметно усмехнулся.

— Так вы говорите, что это огородники, на собрание в Баложи едут?

— Так точно, товарищ инспектор.

— Ладно, тут все равно не развернуться. Пускай гражданин пересядет к остальным, а я этот километр проеду с вами, высадим пассажиров — пускай идут на собрание, — а мы поедем в автоинспекцию.

Еще этого не хватало! Увезут за километр от моста, до Баложи, и выкинут! Вот и тащись назад! Надо же такое идиотство придумать! Огородники… собрание.

— Может быть, все же… тут вылезем?..

— Нет, нет, сказано, и все. Пересаживайтесь, пожалуйста.

Проклиная Фредиса и автоинспекцию, Лейнасар забрался в кузов, к остальным, которые, ни живы ни мертвы, ждали, чем все это кончится.

— Ну что? — зашептала Милда.

— Автоинспекция.

У Баложей автоинспектор на самом деле ссадил всех пассажиров и уехал вместе с Фредисом.

Мытарства лейнасаровской банды на обратном пути от Баложи до конечной трамвайной остановки просто не поддаются описанию. Бесконечно далеким казалось расстояние в один километр.

Лейнасар, как только ссадили их с машины, приказал всем вернуться в Ригу, на квартиру Крусткална. Там и решат, что делать дальше. Он выждал, пока вся компания, в одиночку или по два, пустилась в обратный путь. Растерянность и страх не дали сразу прорваться озлоблению. Отправив их, Лейнасар вошел в буфет, находившийся в бывшей Баложской корчме. Там прямо кишело людьми, из-за табачного дыма ничего не видно было.

Лейнасар взял бутылку пива и бутерброд. Нашел угол, где еще можно было приткнуться, и, не садясь, принялся обдумывать случившееся, стараясь найти выход…

Пока Лейнасар грелся в буфете Баложской корчмы, пытаясь пивом залить свое горе, его неудачливые спутники тащились обратно в Ригу. Они проклинали автоинспекцию, Лейнасара (от такого идиота ничего, кроме беды, ждать нечего), проклинали Фредиса.

Чтобы вдохновиться для неприятного разговора со своей бандой, Лейнасар сперва отправился к Велте. Он хотел оставить у нее чемодан с антисоветскими материалами. Когда и как снова удастся организовать отъезд, пока предвидеть трудно.

Велты не оказалось дома. Задерживаться на лестнице или в ближайшем сквере казалось неразумным, особенно теперь, накануне праздника, да еще с этим проклятым чемоданом. Он даже подумал о том, что чемодан неплохо бы сдать в камеру хранения — хоть руки свободны будут. Но он тут же отказался от этой мысли. И там может случиться что-нибудь неожиданное.

Ничего другого не оставалось, как идти на квартиру Крусткална. В первой комнате Крусткалн еще рисовал первомайские лозунги. Из другой доносились душераздирающие, гнусавые звуки джаза.