Одна деревяшка взмыла высоко в воздух, а потом рухнула точно на ту самую шпалу, которую Траслоу с такой тщательностью водрузил на камень. От удара шпала стукнула по капсюлю, и снаряд под ней разорвался, проделав в промокшей от дождя насыпи небольшой кратер.

— Вот сукин сын, — ругнулся Траслоу, явно имея в виду напрасные усилия, потраченные на установку мины, но майор Бёрд заметил, что сержант всё равно улыбается. Подобная радость, решил он, была весьма ценной вещью в военное время.

Сегодняшний день может быть наполнен смехом, но завтрашний принесет то, что священники называют вечным покоем. И мысль о могилах внезапно вселила в Бёрда ужас. Может быть, Траслоу не доживет до новой встречи с Салли? Или, возможно, овдовеет и его любимая Присцилла?

Эта мысль наполнила Таддеуса Бёрда опасением, что он не достаточно силен, чтобы быть военным. Потому что война для Бёрда была игрой, несмотря на все его язвительные заверения в обратном.

Война для Бёрда была игрой интеллекта, в которой незаметный школьный учитель мог доказать, что он умнее, сообразительнее, быстрее и лучше остальных. Но когда мертвецы с восковой кожей лежали вдоль могил, а их засыпанные грязью и израненные глаза вопрошали умного Бёрда, почему они погибли, у него не было ответа.

Две пушки северян впустую сделали последний залп, и снаряды шлепнулись в болото. Водовороты в реке утихли, и ее серые воды вновь потекли спокойно мимо почерневших останков моста, неся к морю груз мертвой рыбы, плавающей брюхом кверху.

Над топями опустился туман, смешавшись с пороховым дымом. Лес наполнился криками козодоя, а Майор Бёрд, который не верил в Бога, внезапно пожелал, чтобы всемогущий Господь прекратил эту проклятую войну.

Часть третья

Часть третья

Глава девятая

Глава девятая

Армии остановились у излучины реки, огибавшей северо-восточную часть Ричмонда. Генерал Джонстон теперь отступил так далеко, что солдаты северян могли слышать, как колокола Ричмондской церкви отбивают часы, а когда ветер дул с запада, вдыхали городской смрад табака и угольного смога.

Ричмондские газеты жаловались, что северянам позволили подойти слишком близко к городу, а доктора обеих армий сетовали на то, что много солдат было расквартировано в полных заразы болотах реки Чикахомини.

Госпиталя заполнились солдатами, умиравшими от лихорадки; болезни, которая, даже несмотря на то, что дни стали теплее с приближением удушливой летней жары, заставляла своих жертв сотрясаться в неуправляемых приступах дрожи.

Доктора объясняли, что лихорадка была естественным следствием невидимых ядовитых испарений, исходящих от реки вместе с мрачным туманом, который покрывал болота белым облаком на рассвете и закате, и если бы армии могли перейти на возвышенность, то лихорадка исчезла бы, но генерал Джонстон настоял на том, что судьба Ричмонда зависела от реки, и значит, его солдаты должны вынести приносимые туманом ядовитые испарения.