— Джо?

— Который живёт вон там, — сказал я, указывая на южный берег реки.

— Кто у него гребец? — с подозрением спросил второй сторож.

— Том,— ответил я, — и у него есть сын Нед и дочь Сильвия. Во имя Господа, я окоченел.

Пистолет опустился.

— Бери стул, — нехотя сказал первый сторож. — Откуда ты знаешь Джо?

Я подвинул стул поближе к жаровне и почувствовал благословенное тепло.

— Я человек лорда Хансдона, — объяснил я, хотя произнёс это так, будто я, скорее, родственник лорда-камергера, а не один из его актёров. 

— Поэтому я знаю Сильвию и Неда.

— Сильвия симпатичная, — сказал первый сторож и положил пистолет рядом с собой на скамейку. Он смотрел, как я дрожу. — Так чем ты промышляешь в эту богом забытую ночь?

Я не хотел упоминать про персивантов, потому что это могло вызвать подозрения, а эти люди должны мне доверять. — Я проводил кое с кем время, — сказал я, стуча зубами, и указал на Вестминстер. — А потом вернулся её муж.

Они засмеялись. 

— Это будет тебе хорошим уроком, сынок. Не забавляйся с чужими жёнами морозными ночами.

— А теперь её греет муж, — сказал второй, — а не ты!

— Милостивый Боже, — произнёс я с облегчением, потому что тепло наконец начало проникать в мои косточки. Я нашёл в кошельке шиллинг и положил его на скамейку рядом с пистолетом. — В благодарность за вашу доброту, — объяснил я. Это был экстравагантный жест, и я вряд ли мог себе такое позволить, но заплатил бы и в двадцать раз больше за возможность избежать этого жуткого холода.

— Располагайся сынок, располагайся.

Так я и поступил.

***

— Масло, — сказала Сильвия.

— Ой!