Бригада стрелков в тишине вступила в затянутую туманом долину навстречу ничего не подозревающему врагу.

Лейтенант Джек Буллен был приличным человеком из приличной семьи: отец – судья, старшие братья – адвокаты. Однако в юности Джек не блистал в школе, и, хотя учителя пытались вбить в его мозг латинский и греческий языки, мозг победил в этом сражении и сохранил девственную чистоту в смысле владения иностранными языками. Буллену это было абсолютно безразлично. Упрямый и весёлый мальчишка, когда-то собиравший птичьи яйца, дравшийся со сверстниками и лазивший на спор на колокольню, он стал упрямым и весёлым парнем, который считал, что служить офицером в полку Лоуфорда – самое прекрасное занятие в этой жизни. Ему нравилась военная служба, ему нравились солдаты. Иные офицеры боялись солдат больше, чем противника, но девятнадцатилетнему Джеку Буллену нравилась компания рядовых и сержантов. Он смеялся над их грубыми шутками, с удовольствием попивал с ними крепчайший солдатский чай и считал их всех – даже тех, которых его отец-судья, возможно, приговорил бы к смертной казни, ссылке или каторге – замечательными ребятами. Правда, Джек предпочёл бы замечательных ребят из своей прежней девятой роты, а вот рота лёгкой пехоты ему абсолютно не понравилась. Не солдаты, конечно, - у Буллена был природный талант обхождения с ними – но вот командир роты оказался настоящим наказанием. Несмотря на весь оптимизм Джека Буллена, капитану Слингсби удалось ввергнуть юношу в уныние.

- С ним что-то неладно, сэр, – почтительно заметил сержант Рид.

- Неладно, да, – тусклым голосом пробормотал, как попугай, Буллен.

- Неладно, сэр, – повторил Рид.

На самом деле капитан Слингсби был пьян, но, будучи сержантом, Рид не мог сказать такое об офицере, и потому употребил для характеристики его состояния термин «неладно», который вообще-то означал «болен».

- Насколько неладно? – спросил Буллен.

Он мог бы и сам посмотреть – до разрушенного сарая всего двадцать шагов, - но он отвечал за расставленных вдоль ручья часовых и, к тому же, не хотел встречаться со Слингсби.

- Сильно неладно, сэр, – серьёзно заявил Рид. – Он рассуждает о своей жене, сэр. Он говорит плохие вещи о ней.

Буллену очень хотелось бы знать, какие такие плохие вещи говорил Слингсби, но знал, что сержант-методист такого ни за что не расскажет.

- Это беспокоит людей, сэр, – продолжал сержант. – Такое нельзя говорить о женщинах, особенно о жене.

Буллен подумал, что он мог сделать. Отослать Слингсби назад, в расположение батальона он не мог, так как это окончательно разрушило бы его репутацию как командира, что было бы нелояльно по отношению к коллеге-офицеру.