Рансимен был поражен.
— Ты пойдешь со мной, Шарп? — Он столь же боялся приблизиться к Веллингтону, как боялся приблизится к врагу.
— Идемте! — отрезал Шарп и повел взволнованного Рансимен к кучке мрачных штабных офицеров, которые окружали Веллингтон. Хоган тоже был там, наблюдая с тревогой, как течение битвы оборачивается против союзников еще раз. Французы пядь за пядью продвигались в гору, выдавливая красные мундиры, португальцев и немецкую пехоту назад из деревни, только на сей раз не было никаких шеренг с мушкетами, ждущих на гребне горного хребта, чтобы расстрелять противника, когда он поднимется по дороге и наводнит разоренное кладбище.
Рансимен дернулся назад, когда они вдвоем подошли к штабным офицерам, но Шарп прокладывал себе путь среди лошадей и тянул упирающегося полковника за собой.
— Спросите его, — сказал Шарп.
Веллингтон услышал эти слова и нахмурившись глядел на них. Полковник Рансимен колебался: он сорвал с себя шляпу, попытался заговорить, но издал только какое несвязное блеяние.
— Генерал Рансимен просит разрешения, милорд… — начал Шарп сурово.
— …вести ирландцев в сражение, — закончил Рансимен предложение в последнем отчаянном порыве. — Пожалуйста, милорд!
Некоторые из штабных офицеров улыбнулись при мысли о Генеральном управляющем фургонов, ведущем войска, но Веллингтон изогнулся в седле, чтобы увидеть, как красные мундиры
— Действуйте, Рансимен, — сказал Веллингтон.
— Идемте, сэр. — Шарп ухватил толстяка за рукав, чтобы оттащить его от генерала.
— Один момент! — Голос генерала был холоден. — Капитан Шарп?
Шарп обернулся.
— Милорд?
— Причина, капитан Шарп, по которой мы не казним военнопленных противника, независимо от того, насколько мерзко их поведение, заключается в том, что противник отплатит нашим людям тем же, независимо от того, насколько мала их вина. — Генерал смотрел на Шарп глазами столь же холодными, как ручей зимой. — Надеюсь, я ясно выразился, капитан Шарп.
— Да, сэр. Милорд.
Веллингтон едва заметно кивнул.
— Ступайте.
Шарп потянул Рансимена.