Командир приказал на секундочку скинуть носовой конец «немца», быстро отдать наш кормовой и обратно накинуть носовой швартовый конец «Псевдовильгельма» на кнехт. А тем временем наш нос мало-помалу покатился влево. Как только «на секундочку» сбросили носовой швартовый конец «фашиста» и отдали наш кормовой, нос «немца» тут же тоже пошел влево под влиянием отжимного ветра. Парусность у него была не слабая. Да и был он пустой, как барабан, судя по высоко находящейся ватерлинии. На бак киношного судна выскочил, по всей видимости, единственный присутствующий на борту «моряк» в спасательном жилете и замахал руками. И тут командир по громкой связи, по верхней палубе дает команду: «На «Вильгельме», отдайте якорь!» Ответа не слышно, звук уносит ветер. Да и расстояние приличное; от крыла нашего ходового мостика до бака «фрица» больше сотни метров. Командир запрашивает:

– Ют – ГКП. Что он там отвечает?

Ответ с юта:

– Он кричит «отдать якорь не могу! Он у нас деревянный!»

Пауза… Секунды две командир осмысливает полученную информацию. Понимает, что судно, стоящее по корме – бутафорское, предназначено отправиться «на иголки» и на нем ничего нет, даже якоря, и ничего не работает. Потом, надо отдать должное Александру Ивановичу, он быстро приказывает опустить обе ВДРК и прижать корабль на прежнее место к причалу. Надо объяснить, что эсминцы нашего проекта имели две ВДРК (выдвижные движительные рулевые колонки), одна в носовой части корабля, другая – в кормовой. Это, по сути, два дополнительных винта, поворачивающихся под днищем на 360 градусов каждый, и позволяющих развернуть корабль длиной 156 метров практически на месте или, как в данном случае, прижать к причалу нашу махину в восемь тысяч тонн, как нечего делать. Через несколько минут встали на прежнее место. К счастью, за это время ветер стих почти до нуля. Как говорится, «дым в трубу, дрова в исходное, пельмени разлепить, тесто раскатать. Галс тренировочный». Ошвартовались без заводки дополнительных концов. Вооружили трап, отправили на берег нашу швартовную команду, подали на киношное корыто бросательный конец, проводник и самый легкий полипропиленовый кончик.

Благо, с этой задачей единственный «немецкий» матрос хоть и с трудом, но справился, выбрал все веревки вручную и закрепил на баке, просто набросив огон на свободный кнехт. Работая нашим шпилем на юте самым малым, потихонечку подтянули нос бедолаги, отпорным крюком зацепили свисающий с борта швартовый конец «Вильгельма» и, наконец, набросили его на кнехт на причале, предварительно продев его через наш огон. Матрос с «Густлова» сбросил наш полипропилен и мы быстро смотали его на нашем юте. За все это время, а это где-то полчаса, швартовные команды с соседних кораблей торчали на причале и, когда мы «положили на место» то, что трогать не стоило, чуть было не захлопали в ладоши. Наверное, со стороны все смотрелось весьма драматично и живописно!