– Бежим! – выдохнул я, игнорируя тяжелый вздох толстяка…

Дышать становилось трудней. В воздухе физически ощутимой стеной стояла пыль. Я почувствовал, что задыхаюсь. Прикрыл лицо рукавом, стало только хуже. Грубая ткань пережившей не одно десятилетие формы меньше всего подходила на роль респиратора. Становилось понятно – лучше дышать пылью, нежели не дышать вовсе.

Пробивая стену мельчайших частиц висящих в неподвижном воздухе, блеснул огонек. Неплотно закрытая дверь. Знакомая комната, наш штаб, ныне превращенный в лазарет.

Внутри было гораздо лучше. Вентиляция, сколько бы лет ей ни было, справлялась со своей задачей. Снабжала она помещение свежим воздухом, выгоняла наружу загрязненный, пробуждая страх того, что столб пыли, вылетающий из-под земли, может быть слишком заметен.

В углу, вращая ручку системы вентиляции, стояла Консуэла. Увидев меня, она громко и эмоционально заговорила. Не знаю, что она говорила, что хотела сказать, я просто стоял и слушал, забывая обо всем на свете…

Понемногу пыль оседала, свет фонарей пробивался сквозь толщу мельчайших частиц. Уже можно было разглядеть стены, пол, потолок. Еще немного и проявилась дверь, та, что в конце тоннеля. Она была закрыта, выглядела совершенно целой, портили вид разве что серьезная вмятина по центру, вывернутый цилиндр запорного механизма и верхний левый угол, который буквально вдавило внутрь. Потолок у двери обвалился, из дыры тоненькой струйкой сыпался песок, поддерживая общую запыленность коридора.

– Похоже, нас завалили, – я пробрался через бетонный завал, подошел к двери, осмотрел ее и толкнул, так, из любопытства. Никакой реакции. – Здорово же ей досталось!

– Плохо, – поддерживая тугую повязку здоровой рукой, Димка тяжело дышал, – других выходов я не обнаружил. Уверен, они есть, по-другому и быть не может, но…

Снова тот же звук, клокочущий, частый, размеренный. Он, как и раньше долетал из тоннеля, многократно отражался от его стен, трансформировался, менялся. Где находился его источник понять было нетрудно, как и то, чем он был. Выстрелы. Стреляют. По нашему доту стреляют. Очередями, да еще и из чего-то очень даже крупнокалиберного.

Витька тихо выругался и бросился в тоннель, я поспешил следом, поражаясь прыти толстяка. Умеет же он бегать, когда хочет!

В доте стоял устойчивый пороховой запах. Настолько сильный, что стоило переступить порог, как я начал задыхаться. Источником дыма были два пулемета, направленных в сторону моря. Захлебывались они, выбрасывая пули, повышая концентрацию дыма в помещении. Интенсивнее других работал пулемет Михалыча, шеф слился с оружием, стал с ним одним целым. Палил он в сторону моря, сопровождая каждую очередь отборным матом. Матрос у соседней бойницы старался не отставать от шефа. Стрелял он чуть менее интенсивно, молча, а от того прицельнее. Третий участник сражения занял место у двери, выставил автомат в смотровую щель и обстреливал берег. Он не палил очередями, постреливал одиночными, думаю, у пиратов хватало ума не высовываться.