Когда наконец стало смеркаться, а затем и почти стемнело – он с трудом мог различить собственную ладонь, поднеся ее к лицу, – Тулл с облегчением вздохнул. Он даже воскликнул бы от радости, но, увы, горло пересохло, а голос сел от постоянного выкрикивания команд. Впрочем, несмотря на вечерний сумрак, центурион разглядел, что варвары покидают насыпь. От остатков авангарда пришло известие, что им удалось найти место для ночного лагеря. Четверть мили, которую они прошагали до него, показалась Туллу дневным переходом. Тело ломило так, будто его отходили тяжелым молотом. Кости ныли, мускулы взывали о пощаде, старая рана в икре давала о себе знать острой болью, как будто в ней ковырялся неумелый хирург. И все же день подходил к концу, а с ним и их страдания. Впереди – несколько долгожданных часов темноты и покоя. Пока же главное – переставлять ноги, не забывая подбадривать усталых солдат. Пока это ему удавалось.

Тулл нашел в себе силы довести когорту до середины так называемого лагеря – по сути дела, открытой местности рядом с дорогой, где велел солдатам заняться приготовлениями к ночлегу. Лишь после этого он позволил себе сесть, привалившись спиной к валуну. Неплохо бы, конечно, потянуться, размять усталые конечности, выпить вина или хотя бы воды. Да и перекусить тоже не мешало бы… Увы, он слишком устал. Ни разу в жизни Тулл не чувствовал себя таким обессиленным. Не успел он закрыть глаза, как провалился в сон. Нет, не погибшие солдаты приснились ему, а та женщина у дороги, с одним мертвым и одним живым ребенком, и скулящий щенок…

Тулл, вздрогнув, проснулся и машинально потянулся за мечом. Однако, поняв, что находится среди своих, в «лагере», облегченно вздохнул. Все еще был вечер – значит, он проспал недолго. Впрочем, постепенно опустилась ночь. Единственным источником света служили костры, которых, ввиду отсутствия сухих дров, было немного. В темноте раздавались стоны раненых и приглушенные разговоры солдат.

– Да провалиться тебе в Гадес, – пробормотал Тулл, не в силах выбросить из головы ту женщину. Сколько до нее идти?

– Ты проснулся? – это над ним склонился Фенестела. На лице опциона читалась тревога, в руке – мех с вином.

– Да, – ответил Тулл и сделал пару глотков. Вино было кислым, но он отпил бы еще. Увы, мех был полупустой, да и не его собственный. С благодарным кивком он вернул его Фенестеле.

– Я думал, ты поспишь дольше. Ты сегодня был сущий зверь. Это не могло не сказаться.

– Что еще мне оставалось? – ответил Тулл и с тревогой подумал, хватит ли ему сил повторить подвиг этого дня. – Сколько у нас солдат? Тех, что не получили ранений? В центурии? – добавил он.