– Долг-то чем отдавать будешь? Вон, своим истуканам поклоняешься. Много они тебе помогли? Веру истинную принять не желаешь.

– Так ведь я завсегда готов. Только ты уйдешь, а я с этими людинами здесь останусь. Они ведь Белого Бога не примут.

– Не все сразу, сын мой, не все сразу. Есть ли среди твоих воев надежные люди, готовые сделать все, что им прикажут?

– Ну…

– Услуги будут хорошо оплачены.

– За плату найдутся. А что делать-то надо?

Пропустив мимо ушей вопрос боярина, монах, размышляя, задал свой:

– Так, говоришь, что твои холопы за помощью к кривическому боярину повадились бегать?

– Да. Я за такое, подумываю, как наказать и отвадить их.

– А ты, сын мой, не думай. Я за тебя подумаю. Лучше пришли-ка сюда двух холопов своих, кои за деньги любой приказ выполнить горазды.

Боярин подошел к двери, открыв ее, крикнул:

– Жерава! Жерава, где ты там есть?

– Здеся я, батюшка боярин. Где ж мне быть.

– Зови сюда Трута и Умысла. Да, поживее поворачивайся, корова сисястая.

– Слухаюсь, батюшка, – раздалось из соседней комнаты.

Иоанн осмотрел двоих прибывших боярских воинов. Пристально, заглянув каждому в глаза, остался доволен выбором Военега.

– Мне необходимо, чтобы вы сделали для меня кое-какую работу. Обидел меня боярин, хозяин городка. В отместку хочу больно его наказать, но болью не телесной, а душевной. Возьметесь? Оплата по пять золотых на брата.

– Хлопотно с боярином ихним связываться. Вона, нурманы его восхотели, и где они теперь? Видели мы боярина того. С виду человек, как все, а присмотришься, опасностью от него веет, будто от хищного зверя. Кто не понимает этого, долго не живет. А нам пожить еще охота. Правда ж, Трут?

– Ага, твоя, правда.

Монах, прищурившись, посмотрел на Военега. Его взгляд говорил о многом. Тот пожал плечами, в мыслях соглашаясь со словами своих протеже.