Если уж честно сказать, то на палубах парохода и до того было грязно, особенно от табачной жвачки, так что свиньи только добавили несколько особо ароматных нюансов в общем-то не очень стерильную обстановку.

И вот только свиньи заставили меня поверить в реальность происходящего. Стоило мне подумать, что свиньи – это призраки тех несчастных существ, что пошли на бекон, как меня снова пробило на хихиканье и я сказал себе: нет, свиной летучий голландец – это перебор.

Реальные они, эти свиньи. По крайней мере в этой реальности. В такой очень реальной реальности… Э, отставить, а то сейчас меня снова зациклит.

По сути, меня, наверное, должны были высадить с парохода в Мемфисе, ведь за мой проезд никто не платил, но, кажется, обо мне все забыли, а я не напоминал, сидел себе, прислонившись к бочке, завернувшись в не особо грязный мешок, который кто-то сердобольный выделил мне в качестве одеяла после спасения из реки, смотрел на берег и тупо гонял в голове несколько назойливых мыслей: ага, вот про место около водителя, про Фармера, и про «Элвис жив». И я жив. Ну и что с того, что я умер? Мыслю эрго существую, как-то так.

Когда палубных пассажиров малость подвинули ради свиней, один из солдат пересел поближе ко мне.

— Ну как, оклемался? — улыбнулся он, пристраивая у соседней бочки свою тощую котомку, чтобы сидеть было удобней.

— Да вроде бы.

— Определился, на каком ты свете?

Я хмыкнул:

— Для мертвого я чувствую себя слишком живым, — и чихнул.

— Холодна водичка… — согласился сосед.

— Да вообще чудо, что из Реки живым достали, — заметил другой сосед. — Миссисипская вода пловца не держит.

Вода в Миссисипи была как вода, несмотря на всю ту муть, что она с собой тащила, это я как эксперт теперь мог утверждать. Холодная, да, но какой она еще может быть в апрельский паводок, когда ее разбавило талым снегом. Или здесь сейчас не апрель? Ну, по погоде похоже. Все же пловцу было трудно удержаться в ней не потому, что он по каким-то мистическим свойствам здешней воды тут же шел камнем на дно, а потому, что течение было сильное, бурное, и в борьбе с таким течением человек уставал очень быстро. Так что мне сильно повезло, что пароход вырулил из протоки так вовремя.

— Имя-то свое помнишь? — спросил сосед. — Я почему спрашиваю: ты, когда тебя вытянули, вроде как не в себе был.

— Дэн, — назвался я.

— Джейк, — сосед протянул руку и легонько встряхнул мою. — Ты поляк или венгр? Не немец, точно. Немцев тут хватает, но они что-то не признали тебя за своего.

— Русский.

— Ага. А я из Филадельфии. Бывал там?