— В общем, так, — сказал он. — Я сейчас поднимаюсь и иду, а вы — как хотите.

И в самом деле, — поднялся и просто пошел вперед, не оглядываясь. За спиной у него было совсем тихо. Мертво. Сердце неприятно подступило к горлу — допрыгался, идиот, заигрался в Макаренко — вроде бы, и сделал всё, как задумано, осталось только подойти к Волкам и всё, его поход окончен. Только вот Квинсы за спиной наверняка хихикают и крутят пальцем у виска, — и от одной этой мысли на душе стало невыразимо мерзко, словно его вдруг оплевали с головы до ног, непонятно, за что…

Заметили его почти сразу — и неудивительно, несколько мальчишек сидели как раз лицами к нему. Но реагировали как-то странно — повскакивали все, хватаясь, кто за копья, кто за луки. Словно к ним идет не одинокий гость, а…

Сашка улыбнулся и замахал рукой.

— Ребята! Успокойтесь! Квинсы — теперь друзья!

* * *

Эдик Скобелев не любил леса. Совсем не потому, что там темно и страшно — вот ещё!.. Просто в лесу неудобно ходить, там везде коряги, кочки и ямы, да и ничего интересного нет — кроме грибов, и, разве что, земляники, — но и их проще купить на базаре, и нечего ноги ломать…

Эдик вздохнул и остановился, переводя дух. Идти по неровному склону было действительно, без дураков, тяжело, — только вот другого пути тут, вроде как, и не было: именно эта проклятая речка вела к селению Куниц, только отойди от неё — и не отыщешь их вовсе. Вроде бы и просто, — да только идти вдоль той речки непросто, на пути непременно попадется то скала, то болото, то просто непроходимые заросли. Обходя всё это, Эдику приходилось петлять, отчего путь, и без того неблизкий, удлинялся мало, что не втрое. Можно бы и плюнуть, и пойти напрямик, — да только вот для этого нужно знать дорогу, а её-то как раз Эдик и не знал. Да и не было тут никакой дороги, даже и простой тропы, хоть как доступной глазу, — люди тут ходили, но редко, и не помногу, — двое-трое, просто узнать новости, да ещё иногда пробегал неугомонный Льяти… Ему Эдик откровенно завидовал — и тому, что тот выглядел, как статуя какого-то древнегреческого бога, и тому, что тот скользил по лесу, словно рыба в воде. У него такое никак не получалось, и простой вроде бы поход превратился в работу, причем, работу тяжелую. За этот вот день Эдик вымотался, как последняя свинья, и приближавшийся вечер ничуть его не радовал — снова возиться, устраиваясь на ночлег, а потом, глядишь, ещё всю ночь слушать невыразимо мерзкий скрип трущихся друг о друга деревьев… Вчера ему в этом плане «повезло», и он промучился почти полночи, — а потом, естественно, проспал, и в итоге понял, что и эту проклятую ночь ему придется провести в лесу… А ведь, если бы он встал, как хотел, спозаранку, сейчас он уже был бы у Куниц, которые точно приветили бы гостя… по крайней мере, накормили бы, а большего ему и не хотелось. Эдик ненавидел готовить, — только вот есть от этого меньше не хотелось…