Антон как-то вдруг заметил, что она держит в руке нож. Симпатичный такой ножик, с обоюдоострым, чуть выгнутым лезвием длиной дюймов в восемь, и с гардой. Ни разу не каменный, — судя по блеску, из нержавеющей стали. Она держала его лезвием вниз, с какой-то, очень нехорошей уверенностью. Совсем не как девчонка. Скорее, как человек, который уже не раз пускал этот вот нож в ход. И совсем не для того, чтобы нарезать колбасу. Сергей спокойно взглянул на неё снизу вверх.
— Nemo me impune lacessit, — очень ровно сказал он.
А потом всё взорвалось. Сабина вдруг взвилась в воздух, её ноги описали огромную дугу, — и она плашмя рухнула на землю, издав странный звук, словно упавшая на пол гармошка. Под Антоном тоже что-то словно взорвалось, — схватив приятно тяжелый кувшин с молоком, он прыгнул вперед, и изо всей силы обрушил его на голову оскаленного, уже готового к прыжку Йорда. Кувшин тоже взорвался, словно бомба, и Йорд, в облаке белых брызг, полетел куда-то назад. Антон тут же повернулся к Пампусу…
…чтобы увидеть, как вскочивший уже Андрей, тоже изо всей силы, бьет его ногой в грудь. Пампус, смешно взмахнув руками, тоже полетел назад, врезался в гамак, — но веревка лопнула, и он, опять взмахнув руками, рухнул, стукнувшись башкой об стенку. Антон повернулся к Сергею.
Сабина перевернулась на живот, пытаясь встать, — но Серый уперся ей ногой в поясницу и изо всей силы врезал рукоятью ножа (её собственного ножа!) ей по затылку. Девчонка молча ткнулась лицом в пыль. Антон снова быстро повернулся. Йорд всё ещё лежал неподвижно, лицо его было разбито, сквозь молоко бежали веселые темные струйки. Пампус в странной позе лежал у стены, его голова оказалась повернута под неестественным углом.
В этот миг тело Пампуса вспыхнуло белым, ослепительным пламенем, — а потом вдруг исчезло, и воздух сомкнулся в пустоте с громом орудийного выстрела.
* * *
Антон не знал, сколько он сидел бы здесь, совершенно обалдев от случившегося, — но Сергей, к счастью, опомнился быстрее.
— Валим отсюда, быстро!.. — заорал он.
Антон пулей вылетел из хижины. И буквально нос к носу столкнулся с Эвертсеном — должно быть, тот спешил на шум. Времени на объяснения не осталось, так что мальчишка просто врезал ему в челюсть, да так, что парень, гораздо крупнее его (во всяком случае, толще и мордастее) на ногах не устоял.
Перескочив через него, он помчался к ограде. За спиной кто-то завопил, но на перехват пока никто не бросился, — Хорги лишь испуганно выглядывали из хижин. Зато впереди маячили четверо воинов — и стоявший между них Льяти. Судя по его вдохновенно поднятой руке и перекошенным лицам Хоргов, он вовсю объяснял им, как глубоко они погрязли в бездне порока. Очевидно, уловив краем уха, что в селении происходит что-то не то, он повернул голову, — и расплылся в ослепительной улыбке.