- Иди, а то не ровён час засекут.

Он задержался на секунду, бросив на меня настороженный взгляд:

- Что-то вы неважно выглядите, Георгий Олегович. С вами всё в порядке?

- Да иди уже, - раздражённо протянул я.

И этот туда же… Профессор кислых медицинских щей!

Осведомитель поднял воротник пальто и засеменил, не оглядываясь.

Я прикинул план дальнейших действий. Сунуться одному в квартиру?

Пожалуй, повременю. Дождусь кавалерии, а там что-нибудь придумаем. Лишь бы Аллигатор к тому времени не вздумал смыться.

Только успел об этом подумать, как домофон издал мелодичные звуки, и железная, крашенная в революционный красный цвет, дверь подъезда распахнулась, выпуская из бетонного чрева пятиэтажки того, за кем я пришёл.

Аллигатор – невысокий крепыш в китайском пуховике и джинсах с вытянутыми коленками, осторожно замотал башкой и, не заметив меня, пошагал, низко склонив голову. Он горбился, а его подбородок практически лежал на груди.

В руках была объёмистая спортивная сумка.

Эх, не успела моя «кавалерия». Значит, сам. Но это даже к лучшему – хочешь, чтобы было хорошо – сделай лично.

Пистолет давно был снят с предохранителя, а в ствол, вопреки всем инструкциям, «загнан» дополнительный патрон. Фишка, перенятая от вояк, которая спасла жизнь не одному оперу.

Сердце предательски кольнуло. Я невольно поднёс руку к груди.

Слышь ты, четырёхклапанное, не вздумай подвести. Мне, пока дело не завершу, на тот свет никак нельзя.

Моторчик словно услышал обращённую к нему просьбу, меня отпустило.

Слава богу! Как хорошо…

Я уверенно преградил Аллигатору дорогу.

- Стой, сука! Ты задержан. И даже не вздумай рыпаться.

Тот замер. Рот открылся, вытягивая и без того длинное некрасивое лицо. Сейчас он чем-то напоминал мужика со знаменитой картины Эдварда Мунка «Крик». Не хватало разве что рук, сжимающих голову словно тисками.