– Катя, уколи… – с трудом выдавливая слова, продолжал просить Сева, а потом вдруг сказал другое. – Или убей… Убейте меня… Убей…

Он не договорил последнее слово. Лишь вздохнул. Глубоко, с облегчением. Просто выдохнул и всё.

4

Кабинет оставался неизменным. Как бы хорошо не шли дела у группировки, что бы ни происходило – кабинет полковника не менялся. Стены оставались всё такими же неприветливыми, пол – всё таким же дряхлым и скрипучим. Всё те же два стеллажа с папками и бумагами. Всё тот же огромный, потрёпанный стол, всё те же старые стулья, количество которых могло варьироваться в зависимости от того, насколько большое и многолюдное должно было быть совещание. Хотя нет, кое-что всё-таки изменилось – с окон исчезли занавески. То ли их сняли, чтобы постирать, то ли Родионов, который любил сидеть на подоконнике и часто за них цеплялся, изорвал их окончательно.

В этот раз Родионов сидел за столом и со скучающим видом чёркал карандашом в тетрадке какие-то каракули – он мог бы тут и не присутствовать, ведь наверняка всё, что говорил Гронин, заранее обсуждалось с ним. Кроме него в кабинете находились сам Гронин, Андрей, профессор Бернштейн, майор Дьяков и ещё больше полутора десятков офицеров, большинство из которых Андрей не знал.

Их серьёзные, слегка угрюмые лица нагоняли уныние. Гронин знакомил их со сложившейся обстановкой и никого из присутствующих она не радовала. Многое из того, что говорил Павел, Андрей уже знал: и про яростные атаки сектантов, и про сдачу позиций гильдией, про «Булат» и большое количество мелких группировок, вступивших в войну на их стороне. Он слушал всё спокойно, лишь изредка чуть внимательнее, когда полковник говорил что-нибудь новое. Остальных услышанное вгоняло в ступор. Все они были в курсе слухов, но не знали насколько эти слухи правдивы. Сейчас подтверждались их самые худшие опасения – большинству присутствующих предстояло идти на войну.

Наиболее свободно себя чувствовал Бернштейн. Оно и не странно – ему, единственному из присутствующих, не светило принимать участие в кровопролитной бойне, из которой ещё непонятно было как выбраться живым.

Андрей и Родионов сидели тут больше для проформы, ведь оба уже хорошо знали, что должны делать. Подразделение Андрея одним из первых ввели в состав отдельной роты, которой командовал лично Родионов. Параллельно Максу предстояло командовать группировкой экспедиционных сил, которые «Убежище» по договорённости с «Булатом» обязано было выставить для участия в боевых действиях.

Полковник излагал всё методично и неспешно. Сыпал уточнениями, разъяснял, когда кому-то что-то было непонятно, отвечал на все вопросы. В общем, всё шло как обычно на таких совещаниях, и Родионов как всегда не прочь был бы уснуть, о чём написал на листочке и показал Андрею, прося разбудить его, когда совещание будет подходить к завершению. Но уснуть он точно бы не смог, даже если бы Гронин лично разрешил ему это и принёс подушку.