К вечеру двинулись в путь. Фрегат «Фурия» шел впереди, разместив на корме три фонаря. Из запасных стеньг и обломков мы соорудили на нем фок-мачту и грот-мачту, но парусности для такого большого корабля было маловато, поэтому скорость развивал от силы узла три-четыре. Корвет шел сзади и с наветренной стороны, чтобы быстро подойти и воздействовать на пленных французов, если вдруг решат пошалить, поиграть в героев. К утру ветер раздулся и обе мачты на фрегате сломались. Пришлось взять его на буксир. Ровно через двадцать пять дней и только благодаря хорошей погоде мы добрались до порта Галифакс на полуострове Новая Шотландия, который в будущем станет канадской провинцией с таким же названием.

100

100

В двадцать первом веке Галифакс запомнился мне забавным инцидентом. Я не знал, что в Канаде нельзя фотографировать государственные учреждения без письменного разрешения властей, и щелкнул мобильником старый пакгауз возле порта. Смотрю, ко мне рысачат, насколько это позволял избыточный вес, два полицейских. С советских времен в меня забиты алгоритмы действий при встрече заграницей со шпиономанией, поэтому на всякий случай мигом удалил фотки. Подбегают копы и объявляют, что я нарушил такой-то закон, поэтому буду оштрафован на четыреста канадских долларов.

— Я ничего не фотографировал, — заявляю в ответ и даю им свой мобильный телефон: — Вот посмотрите, там нет ни одного фото.

Проверили — точно нет.

— Но мы видели, что вы фотографировали, — продолжают утверждать они.

— Вы видели, что я делал вид, что фотографирую, — возразил я. — Разве запрещено делать вид, что что-то делаешь? Я был уверен, что разрешено всё, что не запрещено.

— Да, это так, — согласились они. — А зачем вы это делали?

— Чтобы проверить, действительно ли в Канаде все соблюдают закон, особенно полицейские, — строгим голосом ответил я и перешел в наступление: — Ваши средства массовой информации постоянно обвиняют Россию в том, что в ней нарушают права человека, не соблюдают законы, а сами собираетесь наказать невиновного человека.

Они переглянулись и отвалили.

У меня стойкое убеждение, что канадцы — это тормозные янки. При этом тормозят они не так, как, допустим, эстонцы и финны, медленно двигаясь и поскрипывая остатками извилин на остатках мозга, а с жизнерадостной неторопливостью обожравшихся рахитов. Наверное, черпают энергию из кофе, который пьют везде: шагая по улице или коридору больницы, находясь в общественном транспорте, супермаркетах, музеях, церквах… Такое впечатление, что канадец рожден, чтобы на планете не осталось ни одного кофейного зерна. Не могу сказать, насколько виновато в этом кофе, но не встречал в Канаде ни одной красивой женщины. Говорят, иногда такие рождаются и, как только научатся ползать, тут же перебираются через границу. Еще одной чертой, редко встречающейся у потомков англосаксов, являются бесцеремонные попытки надуть по мелочи. Если не знаешь, что куда-то можно доехать (я хотел съездить на экскурсию в природный парк) за пару канадских баксов, то тебя будут убеждать, что сделать это можно только за двенадцать через вот это агентство. Когда я сказал, что в интернете пишут, что можно за два где-то вон там, не подскажите где, меня, нимало не смутившись, продолжили заверять, что лично мне лучше будет за двенадцать вот здесь. Если на сайте канадской гостиницы указана цена номера, не верьте глазам своим. Эта цена бывает пару раз в год, по каким-то особо несчастливым для гостиницы дням, а во все остальные она раза в полтора-два выше. В магазинах на ценниках написана цифра без учета семипроцентного налога с продаж, так что сразу добавляйте к цене одну пятнадцатую. У меня большое подозрение, что подобную мелочную и примитивную хитроватость привнесли в Канаду украинские эмигранты. Это единственная их связь с исторической родиной, поскольку украинский язык и умение и желание работать забыли напрочь.