— Строй! Строй! — кричали и сами охотники стараясь идти в ногу. "Нам нужен барабан" — мелькнула у меня совершенно неуместная сейчас мысль.

— Строй! Строй! — кричали охотники, но перешагивая павших, спотыкаясь и оскальзываясь он всё равно рассыпался. Когда на нас накатила волна Старых Людей охотники, сохраняющие хоть какое-то подобие линий, удерживали их недолго. Сразу в нескольких местах произошли прорывы. Управление окончательно было потеряно, заварилась безобразная свалка всех против всех. Худшее, что с нами могло случиться, то, чего я так боялся. Вот сейчас и настанет час неандертальцев, более рослых и физически крепких. Но оказалось не все так просто. Сейчашнее охотники — это не они же утром! Это утром они мандражировали и откровенно боялись Старых Людей. А потом они их убивали! И такие страшные, поначалу, Старые Люди вполне себе умирали! А потом Старые Люди нарушили закон. Они подло напали на человека, который честно победил в поединке. И в глазах охотников, Старые Люди изверглись на уровень подлых гиен, трусливых шакалов! И те, и другие опасны, особенно когда в стае, но что с ними делают охотники? Правильно — убивают! Старый Человек, теперь не человек, он шакал, гиена! Так убьём же… Мотивация страшная штука, могучая. И эта мотивация уравновесила физические данные неандертальцев, а может и перевесила…

Мы бились! Мы втыкали друг в друга копья, разбивали плоть и кости топорами и дубинами, резались кремневыми ножами, грызли зубами, душили… Выли, орали, сипели. Уже никто никого не боялся. Неважно, большой ты или маленький, сильный или слабый, только злость, только бешенство, только ярость…

Я уже не мог нормально рубить в такой толкучке и неразберихе, в основном колол и резал. Руки постепенно наливались свинцом, дыхание уже давно было на грани. Рядом сражался, прикрывая меня щитом, Ярик. Его секира давно была выщерблена от многочисленных столкновений с кремневыми наконечниками и деревянными дубинами, недалеко ушедшими по крепости от камня. Теперь он скорее драл секирой, а не рассекал плоть. Отрубить кисть как это он сделал сегодня утром — это уже вряд ли. Где-то потерялся Большой Ёж, какое-то время рядом держался Сарыч, а потом пропал. Прибился, в круговерти боя малый, которому я дал клевец, и прилип, прикрывая меня, с другой стороны. Сколько я получил ударов, за это время, не счесть. Но доспех пока спасал.

Делая очередной шаг, я вдруг испытал такую боль, что в глазах потемнело. Непроизвольно заорав, я выронил Прелесть и упал, хватаясь за ступню.

— Отец! — истошно закричал Ярик тут же подскакивая ко мне — Отец! Что?