— Да, да, лучше! Крепыш с Викой ни в чём нуждается не будут!

— Сын… да. Сын… Вика — он с трудом поднял руку и слабо-слабо похлопал себя по груди — Вика… со… мной…

Я не понял, что он этим хотел сказать.

— Фошшть… шшесстерёнка…

Я бросил взгляд на окружающих и мне тут же, понятливо, передали шестопёр Сильвера. Я проворно подсунул её под вялую руку Сильвера. Он пробежал пальцами по бронзовым зубьям и удовлетворённо закрыл глаз. Видно сил оставалось у него всё меньше.

— Шшесстерёнка… сыну… прошу…

— Конечно, друг! Не волнуйся! И шестерёнку, и кукри, котором ты отсёк голову, всё будет его. Вырастит, будет носит по праву!

— Хорошшо… да… спассиб…

Он замолчал. Только грудь вздымалось всё реже. Молчали и мы. Вдруг он открыл глаз и посмотрел на меня пронзительно и ясно.

— Прсстии… фошшть… не… мохх по друхому!.. Врахх… старый… за мать… за себя… чуть-чуть…

— Я понял тебя, понял. Ты молодец, отомстил старому врагу. Я рад за тебя.

— Да… — умирающий снова слабо улыбнулся — ты феликий фошшть…. фсё понимаешш… Пмни… сын… обещал… — он явно угасал. Речь становилась всё тише, паузы в сё больше…

— Все будет хорошо, Сильвер! Слышишь! Всё сделаем и для Крепыша, и для Вики.

— Сын… — совсем неслышно прошептал Сильвер — Вика… со мной… — веко устало опустилось, на губах надулся и лопнул большой розовый пузырь, лопнул и… всё! Всё! Сильвер умер. Могучий, громогласный, добрый, иногда по детски такой наивный и беззащитный, радующейся каждому новому дню как празднику — умер.

— Господи — я в отчаянии закрыл лицо ладонями — господи-и, что же я Вике-то скажу…

Сарыча нашли. Страшный удар по плечу раздробил кости и самого плёвого сустав, и ключицу, и даже сломал лопатку, даже доспех не помог. Тяжелейший удар. Надеюсь парень умер сразу, от болевого шока, а не мучился, медленно истекая кровью и задыхаясь под ногами бойцов.

Большой Ёж получил сотрясение мозга. Когда его приложили по голове, шлем раскололся, но жизнь спас, а то что блюёт и глаза на конус, это ничего, это пройдёт. Народ тут крепкий. Ярику, помимо длинного разреза, идущего от брови до подбородка через всю щёку, и прихватывающий край верхней губы, акулозубый погрыз мясо на икре. Чуть ниже коленного сгиба, как раз там, где поножи её не прикрывают. И ведь разглядел гад, доберись до сухожилий и всё было бы печально. Ярик, после того как я завалил своей Прелестью порезавшего его людоеда, вытащил её из него, огляделся, но меня уже не увидел. В такой-то круговерти. Вот он и пошёл рубить, направо и налево, дико воя, пока кровотечение и упадок сил не свалили его окончательно. Хорошо, что вообще не умер, а ещё то, что в битве уже наступил перелом и неандертальцы начали отступать, точнее бежать с поля боя, ну, те кто ещё остался.