Не считая, конечно, пылких молитв во время наиболее крепких штормов.

Да и неудобно было оставаться в храме, где столько народа смотрели на нас, словно на провозвестников Страшного суда. Костелов в Картахене хватало.

Может, это несколько кощунственно, но Командор не удержался от еще одного, последнего, объявления:

– Уважаемые хозяева! Пользуясь случаем от лица флибустьеров благодарю вас за гостеприимство и его денежное выражение. Надеюсь, вы не оставите в беде семьи покойников.

Он сделал краткую паузу и торжественно произнес:

– Приведите трупы!

Выражение лиц горожан не поддавалось никакому описанию. Прежде они решили, что ослышались, затем – что Командор овладел каким-нибудь способом зомбировать мертвецов, заставлять их передвигаться после смерти.

Но двадцать пять человек на покойников отнюдь не походили. Ни следов пуль, даже цвет лиц полностью соответствовал живым. Разве что давешний пожилой толстячок едва стоял на ногах, и два благородных дона были вынуждены поддерживать его с обеих сторон.

Да и с чего им походить на покойников, когда их просто прятали в ближайшем доме, после чего спокойно стреляли в воздух?

Эх, надо было с жителей за растраченный порох деньги содрать! По тройному тарифу…

36 Ярцев. Эскадра

36

Ярцев. Эскадра

Всю вторую половину дня шла лихорадочная подготовка к плаванию. Только незнающие люди думают, будто это так просто: снялся с якоря, да и все. На деле у команды столько всевозможных дел и забот, что некогда продохнуть.

Суета стихла лишь ночью. Все было готово, однако сплошная тьма уже не позволяла проделать долгий путь к выходу в море.

Тронулись в предутренней мгле при дополнительном освещении горящих галионов. Пока же прошли длинную бухту, окончательно посветлело.

На небо, впервые за последние дни, выглянуло солнце. Лучше бы и не выглядывало.

В его лучах на ослепительной глади моря четко белели паруса. Четыре, семь, девять, семнадцать… Семнадцать британских кораблей, среди которых было четыре линейных мастодонта, наглухо отрезали путь к свободе.

Превосходство пришельцев было столь велико, что в сердца самых бесстрашных поневоле стал закрадываться страх. Жаль было не только себя, каждый из флибустьеров знал, что от судьбы не уйдешь, жаль было завоеванной добычи, которая теперь достанется шакалам.

– Что будем делать?