Наряду с термином султан для обозначения нецарствовавших потомков Чингиз-хана по мужской линии употреблялся термин оглан или торе. Однако, в частности, слово торе служило не только для обозначения султанов, но и более широкого круга лиц — как видных и знатных людей вообще, так и чиновников и судей в частности.

Дети Чингизидов по праву рождения приобретали титул султана и вместе с ним все права, потомственно принадлежавшие этой социальной группе, независимо от экономических обстоятельств, а также нравственных, умственных и физических качеств того или иного лица. Монопольное право на ханский престол сохранялось только за Чингизидами, для которых право правления в силу происхождения превращалось как бы в естественно присущий им атрибут. При этом сфера действия этого права Чингизидов не зависела от существовавших этнических или государственных границ: каждый Чингизид независимо от того, к какой именно династии потомков Чингиз-хана он относился, мог претендовать на ханский титул в любом месте, где только еще сохранялись в какой-то мере традиции монгольской империи. Поэтому Чингизиды казахских улусов, например, оказывались то в роли падишаха каракалпаков и кыргызов, то в роли подставных ханов Бухары и Хивы. Важно отметить, что при этом султаны сами не были ни казахами, ни узбеками, не относили себя ни к одному из тюрко-монгольских племен, не разделялись на колена. Они были по происхождению Чингизидами, то есть потомками Чингиз-хана по мужской линии с установившимися наследственными правами на правления. Политическая по своему содержанию и характеру власть Чингизидов, основанная лишь на генеалогическом праве, не имела национального значения.

Право участия в общегосударственном управлении султаны казахских улусов осуществляли, сообща являясь на ежегодно созываемый курултай — собрание; ведавшее делами, касавшимися всех слоев и прослоек казахского общества. Один из пунктов «Жети Жаргы» гласил: «Чтобы сам хан, равно как и все султаны, старейшины и правители родов, собирались осенью в одно место, в средине степи, для рассуждения о делах народных».

Казахи сохраняли традиции степной государственности и не отвергали установившиеся права потомков Чингиз-хана, вследствие которых каждый влиятельный султан претендовал на улус. В каждом известном улусе, описывал Ибн Рузбихан административно-политическое устройство казахов XVI в., есть свой полновластный султан, который со своим народом пребывает в какой-либо местности, «старинном йурте». Правление в улусах давало султанам как военно-политическую власть над улусными людьми, так и фактическое право распоряжения пастбищами, водными источниками и т. п.