Сзади снова раздался выстрел, это второй спутник Любима, отправил пулю в сторону противника, видимо был уверен, что попадет. Однако в этот момент сотника интересовал третий, у которого приключилась осечка, ссыпался ли порох с полки или кремень не дал достаточно искры, но тот лихорадочно пытался что-то исправить в оружии и только в последний момент бросил возиться с пистолетом, доставая саблю. Ни первым, ни вторым ударом Любим противника не достал, не смотря на то, что палаш значительно тяжелее сабли, тому далось удачно отвести удары и кони разошлись. Испытывать судьбу последний из нападавших не стал, резко послал коня в галоп назад по дороге, но далеко не ушел, снова бахнул выстрел, это оставшийся воин подхватил заряженное оружие убитого товарища, и почти в упор разрядил его в пытавшегося проскочить мимо всадника.

— «Вот тебе и на», — мотнул головой Любим, сбрасывая наваждение скоротечного боя, — «Это что же получается? Измена?»

И тут ему ясно вспомнилось лицо князя, когда тот отправлял его в путь. А ведь Ромодановский раньше иначе напутствовал его, на этот же раз, и приказ был какой-то невнятный и глаза князя не смотрели на подчиненного, да и холодные они какие-то были. И Любим снова вспомнил о своих подозрениях. Впрочем, проверить их легко, если в Новгороде не удастся найти следов Сулева, то и нет такого, а значит отправляя его в дальний путь Ромодановский надеялся больше никогда не встретиться со своим подчиненным.

Ранение одного из нападавших оказалось не смертельным, круглая пуля не пробила толстой одежды, но приложила знатно, ребра сломаны. Вдумчивый допрос ничего не дал — простой исполнитель, а тот, кто мог ответить на вопросы сотника лежал на обочине дороги с проломленной головой. Дальше рутина. Жалость непозволительная роскошь, для воина, поэтому раненого добили без угрызений совести, изменников раздели и оттащили подальше в лес, пусть ими зверье занимается. Убитого товарища привязали к лошади, упаковали вещи на оставшихся без хозяев коней, и отправились дальше. Что бы ни произошло, а приказ князя сотник должен был исполнить.

Как и предполагалось, никакого Ваньки Сулева в Новгороде Любим не нашел, что и требовалось доказать, но теперь перед ним стал другой вопрос — что делать дальше? Возвращаться к князю глупо, тот даже спрашивать не будет, просто даст приказ палачу удавить счастливчика, или вообще обвинит в измене, а на дыбе все что надобно подтвердишь. Податься в бега? Тоже не выход, грамотка с печаткой князя только до Новгорода дана, а дальше может быть и пропустят, но то как след для погони оставить. И тут у сотника мелькнула мысль, а не податься ли тишком в Сибирь, тем более места теперь уже знакомые, да осесть где-нибудь в тихом месте, вряд ли рука Ромодановского туда дотянется. Ну а пока надо в Москву — налегке в дальний путь не отправишься, надо денег в дорогу взять, дела завершить, да к купцам сибирским приглядеться, не одному же версты зимние мерить.