* * *

До Иркутска наш маленький отряд успел добраться в первых числах декабря, еще немного и мороз мог бы пощипать знатно, но Мартину и этого хватило выше крыши, влез в две шубы, причем в верхнюю спрятался с головой. Честно говоря, всем до чертиков надоели его стенания о невыносимых условиях.

— Господин Хайдеггер, — крикнул я как-то раз, когда его стенания стали слишком громкими, — если вы будете так громко жаловаться на свою судьбу, то вас задерет здешний хозяин тайги.

Мартин показал кусочек своего лица из-под меха:

— Я не понимать вас, кто есть хозяин?

— Медведь хозяин, — отвечаю ему, — он зимой спит в берлоге, а вы слишком громко кричите, а ну как разбудите, чего тогда делать будем?

— О майн Гот, — уже тише запричитал иностранец, — это правда?

— Да рази ж я буду врать? — Серьезно отвечаю Мартину. — Да хоть у Коровкова спроси, что будет, если зимой разбудить медведя?

Не поверил, пришпорил лошадь и догнал Любима, идущего впереди отряда. Чего ему там рассказал сотник я так и не узнал, но с этого дня ни одной жалобы высказанной громко я больше не слышал. Чтобы закрепить успех вечером на биваке рассказал анекдот, в котором заблудился один немец в тайге и стал кричать, чтобы его нашли. Естественно медведю стало интересно, и он вышел на этот крик:

— Чего орешь? — Спрашивает медведь.

— Может услышит кто. — Опешил немец.

— Ну я услышал, — отвечает ему мишка, — и что, легче стало?

После этого анекдота пришлось долго приводить мужиков в чувство. Вообще юмор в это время, можно сказать никакой, отсутствует напрочь, поэтому все что, я им выдаю в виде анекдотов, действует на людей оглушающе. Это как никогда не употреблять алкоголь, а потом выпить залпом двести грамм водки. Поэтому сильно не старался, а выдавал «перлы» строго дозировано, чтобы не вывести людей из строя в самый неподходящий момент.

И все-таки, как хорошо дома, за этот год я уже отвык от своей нескромной комнаты на втором этаже и долго не мог поверить своему счастью: никто не храпит; не сопит; не шляется по твоим ногам туда-сюда-обратно; не бубнит; и, извините за прозу жизни, не портит воздух.

Ай, хорошо-о-о, а-ай ХОРОШО!

После дальней дороги отсыпался два дня, лишь на третий отпустило, и появилась потребность заняться делом, хоть время еще есть для исполнения заказа царя, но шевелиться надо уже начинать. И так, чего у нас и как у нас? Нужно сказать, что за время моего вынужденного отсутствия в Иркутске, без всякого преувеличения, произошла промышленная революция, и первым ее признаком был серьезный наезд братских купцов, с жалобами в приказную избу и подметными письмами с описанием всех действительно существовавших и выдуманных прегрешений. Ну это и понятно, основой процветания братских купцов была торговля крицей для большей части кузнечных мастерских по восточной Сибири, а теперь эта крица спроса не находила, потому как готовое железо стоило примерно столько же. И то, только потому, что обрушение цен на железо нам было ни к чему. Правда получали это железо не плавкой, а смешиванием и проковкой той же самой крицы, которой у нас до…, ну очень много, с чугунной крошкой.