– И что же товарищи из главка ответили вам? – Разворачиваю листки, сплошь заполненные таблицами.

– Ничего не ответили, сгинула моя записка втуне… думаю, что не читал никто.

«Считает, что меня больше послушают? Ой, не уверен»…

Авдеев смотрит на меня с надеждой, Векшинский, как ни странно, тоже.

«Речь идёт о миллионах долларов, которых могут лишиться авиаторы, танкисты и моряки: у них тоже есть планы по закупке иностранной техники. Выходить с таким предложением сейчас – это, наверняка, настроить против себя всё руководство наркомата оборонной промышленности, военных, не говоря уже о руководстве многочисленных НИИ и КБ, занимающихся связью, чей многолетний труд пойдёт прахом. Отложить до лучших времён? Это – опоздать: лишить армию и флот надёжной связи в начале войны со всеми вытекающими отсюда последствиями».

– Ну хорошо, – улыбаюсь я и поднимаюсь со стула. – займусь этим. Дайте только мне пару дней разобраться с вашими бумагами.

– Алексей, а зачем я тебе нужен был? – Авдеев обернулся у двери.

– Успеется, – пожимаю на прощание руки гостям. – иди лучше покажи Сергею Аркадьевичу наш «Северок» – кустарную радиостанцию из ламп, собранных в кустарных условиях…

Сзади раздался звонок «вертушки».

– Алексей Сергеевич? – В трубке раздался легко узнаваемый по тягучим интонациям голос Рухимовича. – Как хорошо, что застал вас. Вы не подъедите ко мне ненадолго? Есть разговор.

«Хм, у меня тоже».

– Да, конечно, Моисей Львович, я готов.

«Надо Олю предупредить, чтобы не ждала».

– Отлично, высылаю за вами машину. – В трубке раздались короткие гудки.

«Сталинский стиль, ни одного лишнего слова».

Москва, Уланский переулок, дом 26.

Наркомат Оборонной Промышленности.