«По образованию директор ГОИ двигателист, будет просто организовать ему перевод в Ярославль или Пермь».

— И последнее, я лично обращусь к Клименту Ефремовичу и думаю, что он исправит ту несправедливость по отношению к академику Рождественскому.

* * *

— Сергей Эдуардович, — прощаемся с Фришем на перроне Московского вокзала, — что вы скажете на предложение возглавить ГОИ? Академик Рождественский уже в возрасте, ему будет не по силам заниматься наукой и административной работой. Оптический институт ведь относится к на наркомату оборонной промышленности? Я поговорю насчёт вас с товарищем Рухимовичем, думаю, он возражать не станет.

— Неожиданно, — вздыхает профессор, — вы ведь знаете, Алексей Сергеевич, что я — декан Физического факультета в университете. Боюсь, что если приму ваше предложение, то времени на научную работу совсем не останется.

— Так может быть вам лучше уйти из деканов и сосредоточиться на работе в Оптическом институте? Преподавательская работа в университете отнимает у вас много времени, ведь так?

— Но как же так, посредине учебного года? Меня ректор не отпустит. Да и у нас в институте есть много других более заслуженных учёных…

— Отпустит, Сергей Эдуардович, — прерываю его я, замечая, отмашку бригадира поезда своим проводникам, — приезжайте ко мне в Москву, я покажу вам нечто очень интересное, что кардинально изменит всю оптическую науку: генератор когерентного, монохроматического, поляризованного и узконаправленного излучения…

— Граждане пассажиры, прошу занять места в вагонах!

— Как-как вы сказали? — голубые, почти прозрачные глаза Фриша немигающе смотрят на меня.

— … генератор вынужденного когерентного, монохроматического, поляризованного и узконаправленного излучения, — быстро отступаю в тамбур спального вагона, — жду вас у себя, позвоните мне когда решите приехать, вас встретят на вокзале. И да, своим коллегам о нашем разговоре пока ни слова.

— Я приеду завтра! — кричит профессор вдогонку отходящему поезду.

* * *

— Слушай, «архангельские алмазодобытчики с шахты „Чагановская“, подняли на-гора первые тонны породы из кимберлитовой трубки „Мир“»… — подруга с полотенцем через плечо заходит в купе, — «и сразу огромная удача, добыт крупнейший в Советском Союзе алмаз весом 56 карат. Он получил название „Восемнадцатый съезд ВКП(б)“ в честь предстоящего съезда нашей партии»…

— Зазвучала наша фамилия, — хмыкает Оля, прижимаясь ко мне сзади, — ну пятьдесят шесть карат для обручального кольца, конечно, перебор, а вот два-три — самое то.

— Аполитично, рассуждаешь, слушай, — пытаюсь свести разговор к шутке, — не понимаешь политической ситуации!