По тому, как захохотал Литке, стало понятно, балтийцы в споре черноморских коллег и императора держат мою сторону. Мелочь, а приятно. Ну, так и правда. ЗДЕСЬ иная реальность, близкая к моей, но уже иная. Крымской войны не случилось — Корнилов и Нахимов, безусловно, заслуженные и опытные адмиралы, но без героического ореола, обычные крепкие служаки. Недовоевавшие и потому, что уж скрывать, слегка завидующие Истомину и Невельскому, громившим американцев на Тихом и Атлантическом театрах. Интересно, как проявят себя Нахимов с Корниловым в войне Севера и Юга?

— Конец книги -

Книга 3 «Русская Калифорния. С Югом против Севера» Глава 1

Книга 3

«Русская Калифорния. С Югом против Севера»

Глава 1

Февраль 1861 года в России этой реальности оказался самым обычным месяцем. Никаким ни «роковым», ни «судьбоносным», ни «переломным». Освобождение крестьян шло уже как шесть лет. постепенно и абсолютно спокойно, «без нервов». Кто хотел выйти из крепостного состояния. — делал заявление на сходе или оповещал старосту шли помещика и. здравствуй воля вольная. Правда надела лишался такой свободолюбивый гражданин, оставалось у дома максимум полдесятины огорода, но зато свобода. За пять лет «ползучего» раскрепощения не было ни одного случая саботажа, «торможения» крестьян в «крепости». Ни одного!!!

То. что Константин Николаевич, несмотря на годы молодые «крутенек», куда там покойному царю-батюшке Николаю Павловичу, срабатывало прям таки «волшебно». Помещики, за саботаж раскрепощения, убоялись вовсе не петровской палки и плахи, вытащенных «американским» императором из запасников Эрмитажа, а ссылки в «солнечную Якутию» и лишения дворянства по нисходящей — вплоть до внуков-правнуков.

Константин Неистовый из Америки привёз практику коллективной ответственности, поражая в правах целые семейные кланы, наплевав на знатность рода и прошлые заслуги перед державой, что преизрядно нервировало «цвет империи». Но «калифорнийские опричники» не дремали, брали под арест любого, кто оказывался заподозрен в «государственной измене». Константин, вернувшись из дальних странствий, ещё великим князем будучи, уговаривал Николая приравнять расхищение казны к измене Родины. Тогда попытка второго сына императора предотвратить воровство столь оригинальным способом успехом не увенчалась, но когда Александр отказался от трона в пользу младшего брата, «верхушка» напряглась. И. как оказалось, не зря.

Слухи поначалу по Pocсии ходили разные, но распускавших язык, что, дескать, сыновья возжелали «царствовать и всем владети» и потому «притравили» зажившегося Николая Павловича, а Александр получил мол. от Константина «в утешение» сто миллионов золотом с калифорнийских и сибирских приисков и польский престол, пресекались жёстко. Три с лишним сотни семей чиновников, офицеров, разночинцев, с детьми, внуками, отправились на вечное поселение на реку Лена. Жалели их уцелевшие страшно. Ведь не карбонариев каких перевёл в ранг государственных крестьян грозный самодержец, а исключительно благонадёжнейших и добропорядочнейших отцов семейств. А что немного у таких отцов-молодцов «к рукам прилипало» — так какая же это измена?