— А машина? Когда машина проезжала, сколько там людей было, не заметили? Сзади кто-нибудь сидел?

Собеседник задумался, а потом покачал головой:

— Темнело уже, да и внимания особого не обратил. Видел только командира с водителем — это точно. А вот что сзади было — не заметил. Они быстро проскочили, плюс на машине тент натянут был…

— Может, кто из бойцов твоих видел? Или потом звук отъезжающей слышал?

— Сейчас узнаю. Разрешите построить отделение?

— Валяй.

Но и солдаты тоже не обратили на проезжающий джип никакого внимания и никакой уезжающей машины не видели и не слышали. Пока я всё это выяснял, Гусев с комендантским лейтенантом ковырялся возле «виллиса», а теперь разглядывал трупы, подсвечивая себе фонариком. Сидя на корточках, он, видно, усёк что-то интересное, поэтому махнул рукой:

— Илья, иди сюда! — И когда я подошёл, направив световое пятно на голову мёртвого водителя-ефрейтора, спросил: — Чего видишь?

Я присел рядом и, сунув нос ближе, разглядел только пулевое отверстие в голове трупа.

— Ну дырку вижу входящую, а что?

— А здесь?

Серёга перевёл фонарь на Горбуненко.

— Ещё одну дырку…

— А ещё у каждого по паре входных в туловище, с правой стороны спины… Теперь пойдём к машине.

Подойдя к джипу, он осветил пробоины в тенте и борту.

— Что скажешь?

Я ковырнул пальцем пробитый брезент, а потом, заглянув внутрь, полюбовался на то, как луч фонаря просвечивает сквозь отверстия, но особых мыслей от этого не прибавилось. Оглянувшись на полковника, пожал плечами и ответил:

— Что можно сказать — прямо какие-то снайперы работали. Двенадцать попаданий в машину, из них шесть пуль влепили исключительно точно.

— Больше мыслей никаких не возникает?

Я от этих вопросов начал постепенно раздражаться: