— Понымаете, он из них самый непонатный! — Лейтенант покрутил в воздухе рукой, словно пытался проиллюстрировать непонятность человека, о котором рассказывал. — Осталные проще, понатнее, что ли? Командыр их, серьезный человэк. Военный, Но я такых видал, да. И помощнык его — точно из наших, клянус. А это Окунев балагур, да.

— А не могли бы вы, товарищ Лакрба, пример какой-нибудь привести? — вклинился в паузу Меркулов. — А потом, я думаю, мы вам дадим отдохнуть, а то у вас язык заплетается и глаза сами собой закрываются, — добавил замнаркома.

— Э нет, я в порядкэ, товарищы! — замахал руками абхаз. — А прымер… Вот песни он пел. Такие хорошие, знаетэ… Про комбата, про десант… А потом раз — и урочью какую-нибуд споет. Представляете?!

— Урочью? — переспросил Берия.

— Ну да! Про воров! Вот как вам… — Лакрба замолчал, словно вспоминая. — «На улице Гороховой ажыотаж, Урицкий всю ЧэКа вооружает. Все потому, что в Питер, в свой гастролный вояж с Одессы-мамы урки прыезжают…» Каково, а?

— Да уж, — хмыкнул Круглов.

— Это не блатная песня, — неожиданно заявил Меркулов.

— Почему ты так считаешь, Всеволод? — Берия пристально посмотрел на своего зама.

— Я часть текста читал, в докладе она была. Это стилизация под блатную. Да, жаргона много, но я уверен, что это стилизация. Например, вставление фамилии Урицкого. Насколько я помню, Моисей Соломонович руководил Петроградской ЧК всего полгода, и если бы песню писали блатные, они бы привязки к такому небольшому сроку не сделали. Мне кажется, эту песню написал кто-то из питерской интеллигенции.

— Хорошо, Всеволод, мы поняли. Продолжайте, товарищ лейтенант.

— Ножы еще очень любит. Весь в ножах прямо!

— Это как?

— Всегда у него их два или тры. Сам показывал. Ах, какой у него нож есть, товарищ нарком! Сам бы такой носыл! Гладенькый, тут ребро, ручка такая… — рассказывая о заточенной железке, абхаз неожиданно оживился. — Еще складной есть, красывый. Там в ручке пластынка хитрая есть, открыл, а он не закрывается, пока на место одно не нажмеш! А твердый — стекло царапат можно!

— Это очень интересно, но хотелось бы вернуться к песням. Что еще вам не понравилось?

Агент задумался, с интересом наблюдая за тем, как вошедшие порученцы сгружают с подносов бутерброды и множество, как бы не дюжину, стаканов в массивных подстаканниках, в которых исходил паром заваренный до черноты чай. Судорожно сглотнув, он тем не менее к еде даже не дернулся, а, дождавшись, когда посторонние выйдут, ответил:

— Понимаете, товарищ нарком, песны у него уж очен странныэ. Правылные вроде, но за мелочы ухо цеплаетса. — Акцент, практически незаметный в начале разговора, сейчас усилился, видимо, лейтенант действительно держался, как говорят, «на честном слове». — Словечкы проскалзывают. «Солдат», «гвардейскый» и прочее.