Старший лейтенант ужом пополз вдоль изгороди – уж что-что, а по-пластунски он умел. Примерно в середине поленницы он остановился, аккуратно вставил «картонку» между поленьев и, резко рванув шнур воспламенителя, пополз обратно. То ли немцы особо в эту сторону не смотрели, то ли навыки незаметного перемещения бывшего пограничника были так хороши, но в их сторону пока не прилетело ни одной пули.

– Быстро вы, тащ командир! – одобрительно приветствовал его один из бойцов. Только сейчас Войтовский обратил внимание, что к их позиции стянулось уже человек пятнадцать. Плохо только, что далеко не все из них были его людьми. И сейчас, когда у него за спиной громко зашипел разгорающийся термитный заряд, многие с перепуга ткнулись лицами в пыльную траву.

– Ну, что у тебя там, Дугин?

– Еще малька потерпите, тащ старший лейтенант… – затянув зубами очередной узел на обмотке, ответил солдат.

«Ну да, держать-то надо обеими руками, чтоб за колючку не зацепиться. Он оттого зубами и действует. А эти кулемы! Нет чтоб помочь…»

– Да я не тороплю… – с легким оттенком вины сообщил он. – Дровница, опять же, еще не разгорелась. А вы чего расселись?! – внимание командира переключилось на приданных. – Вон травы сырой из канавы принесите, чтоб дымило гуще.

Трое бросились выполнять приказание, а Дугин со значением качнул зажатой в руке «спичкой» – готова, мол.

– Давай, братишка! – негромко скомандовал старший лейтенант пограничных войск Павел Войтовский.

Одним слитным движением рядовой поднялся с колен и, широко шагнув, послал свой снаряд по высокой дуге вперед. Вскинув к глазам бинокль (а что, эта штука иной раз полезнее трех пулеметов), Паша проводил «спичку» взглядом. Бросок получился на загляденье – картонная трубка приземлилась на битую непогодой дранку плашмя, подпрыгнула, прокатилась вниз с полметра и замерла, зацепившись колючками. Яркий высверк – и из торца забил ослепительный фонтан. «Ну да, зажигательная трубка-то восьмисекундная стоит!» – вспомнил пограничник. Сосновые пластины кровли вокруг зажигательного снаряда стремительно почернели, а уже через несколько секунд по крыше побежали веселые язычки пламени.

– Молоток, Дугин! – не прекращая наблюдения, заявил командир. – Всем внимание! Через пару минут полезут!

Бойцы торопливо расползались, беря окна и дверь дома на прицел. Двое, волочившие пуки травы, проскочили к весело полыхающей поленнице и бросили свой груз там, где пламя еще не разгорелось как следует.

«Наконец-то сподобились, телята!» – мысленно обругал подчиненных старший лейтенант. Вообще, привыкнув за месяц к слаженным действиям своих «истребителей», пограничник крайне неодобрительно относился к пополнению из «обычной» пехоты. «Ладно бы хоть обстрелянных дали, а то эти, похоже, вчера от мамки! Эх-ма! Такую избушку ладную на угли переводим! – Мысли Войтовского перескочили на другое, впрочем, мимолетное сожаление мгновенно сменилось совершенно другим чувством: – Ну ниче, и за домик поквитаемся, и за все прочее…»