Он махнул рукой, не договорив. Владлен был свой и должен был понимать его не хуже любого другого летчика. Большинство повоевавших в Корее советских истребителей хотя бы раз сами выводили в соответствующей графе привычную формулу: «Ушел со снижением в сторону моря», – ничего не значащую, и вызывающую то насмешку, то сочувствие. Дымя и даже горя, вражеские бомбардировщики, истребители, штурмовики и разведчики уползали на юг и в залив. И наверняка многие из подбитых ими вражеских машин или падали немедленно за горизонтом, или списывались после аварийных посадок и «несовместимых с дальнейшей боевой эксплуатацией» повреждений, но имеющиеся машины, погибшие подобным образом, если и засчитывались, то не на личный счет, а на счет полка. Более того, из докладов политотдела корпуса было известно, что самими американцами такие потери не учитывались как боевые. Собственно, это и позволяло противнику с кристально чистой совестью заявлять, что соотношение потерь «Сейбров» к «МиГам» составляет не то 1:10, не то аж 1:14. Действительно, если издырявленный самолет рухнул, не дотянув сотню ярдов до периметра родной авиабазы, и пехотинцы растащили его обломки на ценные сувениры – разве это потеря? С точки зрения американцев – конечно, нет… Учитывая, что за сбитый «Сейбр» советским летчикам платили по 1500 рублей, – это было возмутительным.

За спиной взвыло, свистнуло, и в небе повисла на глазах сносимая в сторону порывами ветра рваная дуга – «ракета черного дыма». Через мгновение в воздухе возник суровый глухой рокот, и на фоне склона холма появился едва различимый серый силуэт. А потом и второй – гладкий, зализанный так, что на него было приятно смотреть. Старый, верный, надежный «Ли», которому в Корее даже не стали придумывать никакого нового прозвища, настолько удачно к нему подошло его собственное имя.

Первый из транспортников зашел на посадку с ходу, едва подкорректировав свой курс, второй ушел на дополнительный круг. Даже при том, что едва ли не половина появляющихся на этой широте самолетов были гарантированно вражескими, благодаря вовремя данному сигналу зенитчики не дернулись. Эскортировавшее транспортные машины звено поднялось выше – тысяч на семь, где устроило маленькую карусель с поднявшейся туда же давнишней четверкой. Молчаливая, без приглушенного расстоянием и искажаемого ветром пушечного лая дуэль длилась максимум секунд тридцать: один из нападавших обозначил победу, лихо покачав блеснувшими на солнце крыльями, и негустой клубок кувыркающихся машин распался. Молодцы.