— Скажите, пани Северова. А завтра мы можем сыграть еще партию? Я жажду реванша.

— Нет, пан Каневский, завтра и еще несколько дней у пани Северовой будет много работы. А вот примерно через неделю, если ничто ей не помешает, она снова приедет к вам с доской и фигурами. Да, здравствуйте, пан Каневский. Старший лейтенант госбезопасности Северов.

Ой, а ведь это мой супруг незаметно подобрался. Наверное, подъехал на машине, ее отпустил, а сам тихо подошел. Понятное дело, что домой поедем вместе на (теперь моем) мотоцикле.

Ксендз сначала даже слегка вздрогнул от неожиданности, но быстро овладел собой и вежливо кивнул Васе:

— Добрый вечер, пан Северов. Ваша супруга очень сильная шахматистка. Буду рад еще раз встретиться с ней за шахматной доской. А сейчас не хотите ли выпить с нами немного вина?

Тут, видя, что Вася в некоторой нерешительности, я осмелилась вмешаться:

— Извините, пан Каневский. Я совсем не пью вина. Все время помню печальные результаты увлечения вином Михаила Чигорина и Александра Алехина. Врачи говорят, что алкоголь даже в малых дозах наносит невосполнимый вред мозгу. Поэтому сама не пью спиртного и мужа отучаю.

— Да, примеры вы привели действительно серьезные. Но тогда чай?

Я посмотрела на Васю. Он чуть моргнул.

— Чай с большим удовольствием.

Глава 43

Глава 43

Ксендз сказал несколько слов епископу. Тот кивнул. (Как интересно! Только и делает, что кивает, как китайский болванчик. Но ничего, я ему прощаю, так как он помог мне обыграть ксендза.) Служка быстро забегал в дом и во двор, вынося чашки с блюдцами, чайник и коробку конфет. Мы вчетвером уселись за стол. Служка моментально разлил всем чай, начиная все-таки не с нас, а с епископа. И мы приступили к «чайной церемонии». За чаем разговор довольно быстро перетек в обсуждение того странного случая с чертями. При начальнике я помалкивала в тряпочку, а Вася с важным видом излагал, что случай действительно странный, что органы сами заинтересованы в раскрытии его и готовы оказать всемерную помощь в этом деле. Ксендз оперативно все переводил епископу. Тот молча все выслушал и кивнул. Потом что-то сказал. Ксендз слегка улыбнулся и перевел:

— Пан епископ говорит, что мой предшественник, конечно, не был безгрешен, но что среди слуг Господа нашего, — при этих словах ксендз благочестиво перекрестился, — есть гораздо большие грешники, но черти за ними не приходят.

Тут я не выдержала и вмешалась: