— Теплую. Мне просто помыться.

Из-за белой, похожей на «русские окна» застекленной створки шкафа на Виктора глядели корешки книг и авторы с незнакомыми, порой странно звучащими фамилиями — Гейнце, Зарин, Крушеван, Ахшарумов, Пазухин, и даже один с фамилией Роман Добрый. Не Демьян Бедный, а Роман Добрый. Виктор для интереса вытащил томик, неожиданно увесистый по причине обложки из толстого, как фанера, картона с рельефными, тиснеными узорами. «Гений русского сыска И.Д. Путилин»…

«Лицо горбуна» — прочел он на наугад раскрытой странице, «было ужасно. Сине-багровое, налившееся кровью, оно было искажено пьяно-сладострастной улыбкой. На коленях его, если можно только эти искривленные обрубки назвать коленями, сидела молодая пьяная девочка лет пятнадцати…»

«Формат», подумал Виктор.

Вернув гения сыска на место, он пролистал наугад еще штуки три: все они оказались детективами русских авторов. Дама этих книг явно не читала; похоже, они были подобраны для развлечения жильца. Не было здесь и любовной лирики, словно постоянная гостья ревновала своего поклонника к их героиням.

Мощная мальцевская ванна на высоких бронзовых «курьих ножках» благоухала геранью. Вместо двух кранов в «коммуналке», мало изменившихся за столетие, здесь сиял желтизной начищенной латуни настоящий смеситель, с причудливым, рычагом из двух кривых, похожих на вагонный стоп-кран, дужек, между которыми, словно вывеска магазина, висела переворачивающаяся кнопка с надписями «Душъ» и «Ванна». Из сместителя росла такая же сияющая латунная труба, которую где-то в высоте увенчивала золотым солнцем душевая головка.

«Это ж замахаться всю эту медяшку драить. Вот господа прислугу и заводят. Как это Любаша со всем управляется…»

…Вода погрузила тело Виктора в невесомость. Тепло тягучей жидкостью влилось через кожу; он почувствовал, как тает, растворяется та неведомая пружина, которая держала его на взводе, голова откинулась назад, и сами собой начали опускаться веки.

«Нет! Не спать! Это только реакция от нервного напряжения».

Красный махровый халат в голубую полоску побуждал к праздности. Виктор заставил себя взять в руки ковшик, и, спустив воду, начал споласкивать ванну, приоткрыв дверь, чтобы не скапливалась сырость.

— Ой! Чего же это вы сами-то! — воскликнула Любаша, заглянув в дверь.

— А я люблю мыть ванны! — отпарировал Виктор. Сервис уже начинал казаться ему немного навязчивым.

— Вы интересный… А я постелила кровать и все взбила, пойдемте, посмотрите!

Перина на кровати вздымалась, как кучевые облака перед грозой, и Виктор подумал, что под такой, наверное, будет жарко.