Да мало того. Вопреки обыкновению, Иоанн занял не свое скромное кресло в середине всех прочих, кое облюбовал себе еще три десятка лет назад владыка Мефодий, а прошел гораздо далее, к тронному. Чуть постояв близ него в нерешительности, он властно поднял руку, призывая всех присутствующих к вниманию. Такого тоже никогда не бывало ранее. Да и жестом этим пользовался только сам император.

В наступившей тишине Иоанн I негромко произнес:

— Государь ныне занемог, однако обещал сойти позднее, повелев начинать без него. Пока же его нет, править делами заповедал своему наследнику Константину Николаичу, — и патриарх указал царевичу на пустующее кресло императора.

Тот несколько помедлил, но затем, словно решившись, как-то неловко, боком, протиснулся и даже не уселся, а скорее плюхнулся в него. В иное время это вызвало бы сдержанные улыбки недоброжелателей, искусно прячущиеся в усах и бороде, но только не теперь. Какая разница, как он сел, гораздо важнее — куда.

И до этого дня в последние годы бывало, что в случаях, когда государь отсутствовал, его правнук, а иногда внук Вячеслав вели совет, но никогда еще они не занимали императорского кресла с высоким подголовником, украшенным причудливой резьбой. Кресло стояло на небольшом возвышении, и сверкающий золотом герб на подголовнике указывал, что сесть на него вправе только сам властитель всея Руси.

Значит, не просто занемог император. Значит — пришло его время. Да и то взять — сколь лет уже он сидит на престоле — как бы не четыре десятка. Хотя точно. Ежели подсчитать, то так оно и выходит — с зимы одна тысяча двести двадцать второго года и по нынешнюю, что уже миновала. Эх, годы, годы. Когда вы успели пролететь белокрылыми птицами и куда?

И чуть ли не все сидящие за длинным дубовым столом посмотрели на царевича совсем другими глазами. Если раньше, когда он вел совет, несогласные в чем-либо успокаивали себя мыслью, что вот вернется государь, выслушает, поймет и переиначит, то теперь надо думать о том, как жить именно с этим, который сейчас так неловко уселся на престол, потому что другого уже не будет.

Страшно-то как, господи…

«С другой стороны взять, — размышляли многие из сидящих, — ежели самим выбирать, так изо всех наследников, пожалуй, лучшего и не сыскать. Возрастом разве что не вышел. Двадцать три годка для правителя такой державы — маловато будет… Не погорячился ли Константин Володимерович со своим выбором? Все-таки в этом царевич своему стрыю Вячеславу уступает, и сильно уступает. Да и не только ему одному, но и прочим Святославичам.