-Да это он умеет,– сказал Прохор.– Я про то, что он завлекает, заколдовывает своим отношением к человеку. С ним легко и просто, и скажу вам даже больше, я и вправду готов для него на все.

-Я так и думал, господин полковник, поэтому слушайте меня внимательно,– посерьезнел Третьяк, глядя в глаза витязю.– Многие в окружении царя считают, что цесаревич готовит переворот, или делают вид что считают, а все действия наследника, которые он совершают, рассматривают только как задабривание государя, закрываясь ими словно ширмой, скрывающей его истинные намерения…

-Цесаревич ни чего такого никогда не хотел, и даже наоборот!– воскликнул Прохор, возмущенный до глубины души подлым наветом.

-Наш государь-батюшка, слишком долго не видит цесаревича Алексея Петровича, а слух царя, увы, часто наполняют отнюдь не сладостные речи о лояльности сына. Есть много людей, которые не хотели бы возвышения Его Высочества. Светлейший князь, к примеру, не горит желанием видеть рядом с собой молодого цесаревича,– добавил боярин.

-Как же так получается? Не может же государь спокойно слушать наветы на сына своего!– продолжал недоумевать майор.

-Вы еще молоды, Прохор Николаевич, и много еще не понимаете, хотя может быть это и к лучшему. Ваш мир делится на два лагеря: свои и чужие, а в мире, к сожалению, уже почти не осталось таких стран, которых можно было легко записать в стан одного из лагерей. Да и вспомните, хотя, что это я, в самом деле, заставляю вас вспоминать то, о чем вы и знать не знаете,– покачал головой бригадир, садясь в кресло.– Еще каких-то, два года назад царевич был не таким как сейчас, многие его действия огорчали царя, сильно огорчали. Государь не может забыть прошлое так быстро, он по не воле вынужден прислушиваться к тем словам, которые вырываются из уст его советников и соратников, большинство из которых возвышенно из самого низа…

-Зачем вы рассказываете мне обо всем этом? Чтобы я скорее написал царевичу о том, что вы такой хороший, и рьяно спешите помогать ему?– неожиданно спросил Прохор.

-Хм, вынужден немного изменить мое отношение к вам, господин полковник,– наконец сказал боярин.– Признаюсь честно, была у меня такая мысль, но ее я почти сразу же отбросил. Я думаю, нет нужды мне начинать наше сотрудничество со лжи и недоговоренностей. Поэтому я, конечно, не буду вам говорить всего, слегка лишь приоткрою завесу тех сведений, о которых царевичу следовало бы знать…

Спустя полчаса Прохор шел по лагерю и пребывал в некоторой прострации от услышанного. Да, многое, из этого оказалось для него новостью, но еще большее смятение вызвало то, что это только лишь малая часть тех нужных сведений, которые для царевича просто необходимы!