Сколько ни напрягал я мозги – боюсь, они скоро дымиться начнут от перегрузки, – но выход виделся только один. Тот, которого изо всех сил хотелось избежать: форсированная коллективизация. В конце концов, пришлось сказать самому себе: желания – желаниями, а политику надо строить, считаясь с реальностью. А значит, вопрос надо ставить иначе. Не мечтать, чтобы все было гладко и благостно, а решать проблемы практически. Как провести коллективизацию с наименьшими издержками? – вот на какой вопрос надо было ответить. Для меня были неприемлемы обе крайности, столкнувшиеся в 1928-1929 годах в известной мне истории – нельзя было ни насильственно загонять в крестьян в колхозы, ни ждать, пока они сами «врастут» в обобществленное хозяйство через различные формы кооперации. Да, осуществление программы кооперирования села, подготовленной к XIV съезду, надо было форсировать. Но как?

В конце января 1928 года в ВСНХ состоялось узкое совещание с основными авторами упомянутой кооперативной программы – Кондратьевым, Макаровым, Чаяновым и Челинцевым. Проблему я перед ними поставил до конца откровенно:

– Если мы, коллеги, сейчас ничего не придумаем, то могу вам гарантировать – уже к осени нынешнего года в Правительстве возьмут верх сторонники самого радикального решения проблемы хлебозаготовок. Их программа: массовое объединение крестьян в коллективы, не останавливаясь перед самым грубым административным давлением; предотвращение недовольства зажиточной части села путем применения превентивных санкций; запрет частной торговли хлебом; введение обязательных поставок хлеба государству по фиксированным ценам.

Несколько секунд собравшиеся обдумывали мои слова, потом Николай Дмитриевич, вскочив с места и блеснув стеклами очков в круглой оправе, срывающимся голосом вскричал:

– Это же… Это же полное разрушение основ аграрной экономики!

– Нет, не полное, – тут же отзываюсь на его реплику. – Но издержки, действительно, будут колоссальными.

– Что же делать? – профессор Макаров был в растерянности.

– Ответ на этот вопрос хотелось бы услышать от вас.

Давлю непрошенную усмешку и добавляю:

– У меня есть идея, но она пока очень абстрактная. Как-то мне довелось услышать примечательную фразу: «Если безобразие нельзя предотвратить, его надо возглавить», – увидев выражение лиц, которым была встречена эта сентенция, все же не могу удержаться от улыбки.

– Как же это понимать? – со смесью недоумения и возмущения в голосе осведомляется Чаянов. Кондратьев, так и оставшийся стоять рядом со своим стулом, и уже вернувший себе самообладание, не без язвительности замечает: