Темнота. Сколько я так пролежал, не знаю, очухиваюсь от ударов по лицу. Пытаюсь закрыться, но тут слышу, как кто-то зовет:

– Командир, командир!

Открываю глаза.

– Твою мать, Веревкин, ты чего меня лупишь? – рычу я.

– Так вы без чувств были, как мне вас еще-то растормошить? – удивляется Валера.

– Чего происходит-то? – пытаюсь оглядеться.

– Наши вошли, мне капитан приказал вас оттащить за околицу. Вы на хрена в одиночку полдеревни пробежали?

– Как это? – у меня ступор. Ну да, вроде я первый дом-то оббежал, но какие, на фиг, полдеревни?

– Нас там танк прижал, а потом смотрим, вас нет, а танк пятиться начал и пушку отвернул. Капитан всех поднял и рывком вперед, за КП зашли, а там смотрим, вы с кем-то деретесь, а вокруг фрицы. Ну капитан и приказал атаковать, только вначале наш комиссар танк взорвал. Эх, так полыхнуло!

– Иди ты! – совсем охренел от услышанного я. Где, интересно, я-то был все это время?

– Точно, сам видел.

– Я вроде нормально, только, похоже, зубов не хватает, – пробежав языком во рту по осколкам слева, насчитал три обломка.

– Это понятно, – кивает Веревкин, – вам фриц так в голову пнул, что я думал, он ее оторвет.

– Оружие есть? А то я свое где-то потерял…

– Держите, товарищ сержант, – боец протянул мне немецкий МП и подсумки к нему.

– Где взял?

– С немца снял, сами же приказывали – стараться сразу поднимать оружие, чтобы легче было. С винтовками бы нам тут ни фига не удалось. А так, хорошие у немцев автоматы.

– Да ладно, наши лучше, просто их пока нет, – смеюсь я и, растерев лицо снегом – о, еще и шапки нет, – поднялся с земли. – Шапку мою не видел?

– Наверное, в деревне осталась, я как-то не подумал…

– Да хрен с ней, найду, – машу рукой в ответ. – Побежали, слышишь, стрельба-то какая идет!