Эти мысли скакали в голове, пока продолжались комплиментарные речи. А горцы умели говорить цветисто и образно, и как я заметил, в этом они начали соревноваться между собой. Говорили в основном только горцы, а такие офицеры, как полковник Попов, мнение которых меня очень интересовало, молчали, с интересом наблюдая за развернувшимся бенефисом великого князя. Но это было до того момента, когда я осознал, что теперь для большинства офицеров полностью ассоциируюсь с Михаилом Александровичем. Вот я и стал им, и, как настоящий великий князь, гаркнул:

– Прекратить балаган, это вам совещание командиров бригад и полков, а не бенефис великого князя. Вскоре предстоят жесточайшие бои с настоящим, хорошо обученным противником, а вы тут о победах над какими-то бандитами говорите!

Базар прекратился, и началось серьезное обсуждение подготовки подразделений дивизии к предстоящим боям. И теперь основную скрипку играли не говоруны, прославляющие геройства великого князя, а те офицеры, которые раньше молчали и не пытались выглядеть красиво перед Михаилом. А я с интересом слушал, чем дышит армия осенью 1916 года – какие трудности испытывают командиры полков и как собираются их преодолевать. После высказываний офицеров вниманием присутствующих опять завладел я, начав рассказывать о плане противоборства неизбежным ударам противника по позициям наших частей. И сославшись на указания командующего фронтом, поставил перед командирами задачу подготовки их подразделений к рейдовым действиям в тылу у противника. Затем, наверное, в течение получаса отвечал на вопросы о том, каким образом эти подразделения окажутся в тылу у неприятеля. Вопросов, как действовать в австрийском тылу, ни у кого не возникло. Ясно было, что джигиты будут воевать, как обычно – быстрые перемещения с вырезанием попавшихся на глаза гуяров. Мои слова, что во время рейда пленных не брать, чтобы не копить балласта, были встречены с большим воодушевлением. Одним словом, дивизия была готова ринуться в задуманную мной рискованную авантюру. В отличие от многих частей Русской армии, солдаты которой устали от войны и даже под страхом расстрела не пошли бы в атаку. А джигиты готовы были рисковать своими жизнями.

Глава 12

Глава 12

После знаменательного совещания в Туземной дивизии у меня как будто выросли крылья. Страх, что меня не воспримут истинным Михаилом Александровичем, ушел, и я уже смог погрузиться в дела, не стараясь выглядеть истинным аристократом и великим князем. Ввел в оборот привычные для XXI века выражения, в основном, конечно, ругательные и матерные. А как тут не ввести, когда постоянно приходилось ругаться. Все делалось через пень-колоду и настолько неуверенно и медленно, что нервы не выдерживали, и я срывался. В любой момент австро-германцы могли ударить, а у нас еще даже тревожные группы не были нормально подготовлены. Тревожными группами начали с подачи Хватова называть кавалерийские полусотни с приданной радиостанцией, которые должны были предупреждать штаб корпуса о начале наступления противника. И только после их сигнала начинался план «Троянский конь».