– Да, голубчик, проводите нас. Я первый раз в этом месте, боюсь, мы можем заплутать.

Поручик, вытянувшись, снова козырнул и, как на строевом смотре, очередной раз гаркнул:

– Рад стараться, государь!

После чего, подойдя к двери, предупредительно распахнул ее передо мной.

«Да… – подумал я, – серьезная вещь пресса – слава уже докатилась и сюда. Наверное, эти штабные офицеры не вытягиваются так даже перед самим Брусиловым».

То, что великий князь стал весьма популярен в армии и даже в среде высшего командования, я убедился буквально через минуту, когда вошел в большой зал, где и должно было происходить совещание. Брусилова еще не было, но командующие армиями и их начальники штабов уже там присутствовали. Когда я вошел, генералы сразу же прекратили беседу между собой и с интересом начали меня рассматривать. А я соответственно их – вбивая в свою память не фотографические изображения, а образы живых людей. Первым нарушил молчание командующий 9-й армии Лечицкий, он заявил:

– Михаил Александрович, рад вас снова видеть. Вы после последней нашей встречи в ноябре пятнадцатого года совсем не изменились. Как были решительным и сильным человеком, гнувшим подковы руками, так и остались. Поэтому я и не удивился, читая в газетах, как вы разделались с террористами и защитили санитарный поезд.

Слова Лечицкого я посчитал удобным поводом снять недоумение присутствующих господ, если Михаил вдруг ляпнет что-нибудь несоответствующее представлению генералов о великом князе. Поэтому я ответил:

– Павел Александрович, конечно, террористов мне удалось обезвредить, но не все так лучезарно, как описывают в газетах. Буквально чудом мне удалось одолеть боевиков-социалистов. Погиб денщик, загораживая меня собой от пули. А один из бандитов, настоящая гора, так саданул по голове своим кулачищем, что я получил форменную контузию, как от близкого разрыва снаряда. Пару дней все плавало перед глазами, а с памятью и речью все еще проблемы. Из головы вылетели многие случаи из повседневной жизни, даже часть слов забыл. С женой после того случая вечером после покушения на английском языке начал беседовать. Даже сейчас, спустя много дней, иногда вместо русских слов употребляю английские. Никогда не предполагал, что в глубоком тылу можно заработать контузию. Порядок в Петрограде нужно наводить, а то социалисты скоро совсем обнаглеют. Боевому генералу в столице появиться нельзя будет.

Мои последние слова нашли живой отклик у командармов. Генералы начали вспоминать о безобразиях, учиняемых этими самыми социалистами. Опасная тема о памятных случаях в совместных боевых действиях затерялась в обсуждениях проблем негативного воздействия пропагандистов на боеспособность частей. Что внедрение марксизма в мечтательные головы молодежи – это коварная задумка Германии, чтобы вывести Россию из войны. Я расслабился, разговоры о политике могут продолжаться бесконечно. Тема гораздо интересней, чем выискивание несуразностей в поведении великого князя. Но вдруг мне пришлось напрячься, командир 7-й армии Щербачев вспомнил обо мне и спросил: