– Дай-то бог, чтобы вы были правы. И заметьте, я уже не первый раз это говорю. Кроме как надеяться на Господа нашего нам ничего не остается. Помочь дерущимся в тылу у неприятеля подразделениям мы ничем не можем. Сил нет. Как говорится, кости брошены, остается надеяться на выигрыш.

– С нашей стороны еще не все кости брошены. Надеяться на хоть какой-то выигрыш можно, когда в тылу у германцев окажется вся 9-я кавалерийская дивизия. Вот если им тоже удастся пробиться в тыл германцев, то это и будет самая большая помощь бригаде Мошнина. Успех этого прорыва очень зависит от структур вашей армии. В первую очередь от разведки.

И мы с Калединым приступили к обсуждению мер, которые должны предпринять структуры его армии, чтобы повторить прорыв довольно значительных сил в тыл германцев. Естественно, без специалистов мы не обошлись. И вскоре командарм пригласил в кабинет своего начальника штаба и уже знакомого мне полковника Масленникова. А минут через пять и начальника разведки армии. Так что обмен мнениями двух генералов, как оказать помощь бригаде Мошнина, перерос в довольно серьезное совещание. Как сказал бы мой начальник в НИИ – мозговой штурм, с конкретно поставленными задачами техническому персоналу (в нашем случае это были начальник разведки армии и полковник Масленников).

В процессе этого мозгового штурма я понял, что военные специалисты этого времени зациклены на линейном построении обороны и соответственно на преодолении вражеских оборонительных позиций. У них в голове не укладывалось, как можно оставлять у себя в тылу мощные силы противника. Мобильная война, переходящая в партизанские действия, воспринималась этими воюющими уже несколько лет профессионалами как нечто несерьезное. К сожалению, у командира 9-й кавалерийской дивизии – генерал-лейтенанта князя Бегильдеева было такое же отношение к предстоящей миссии. Не воспринимал он рейд как нечто серьезное. Вот если бы дивизии поручили штурмовать укрепленные позиции неприятеля, тогда да, он жизнь бы положил для выполнения такой важной задачи. А рейд по тылам неприятеля Константин Сергеевич считал не княжеским делом. Славы тут особой не получишь и императорский флаг над разрушенными укреплениями противника не водрузишь. Рейд по тылам неприятеля, по его словам, походил на поведение стаи шакалов – сильного противника они не трогали, а нападали только на слабого. Как я его ни убеждал, что в этом и состоит доблесть командира – найти слабое место у противника и ударить именно туда, но княжеское представление о чести мне преодолеть так и не удалось. Даже после проведенной разъяснительной работы с Бегильдеевым я продолжал опасаться, что натура князя возьмет верх, и он ввергнет дивизию в зубодробительные бои с какой-нибудь сильной германской частью. А тут еще наше импровизированное совещание тоже склонялось к проведению операции по прорыву боевых порядков германцев с привлечением XXXI армейского корпуса Особой армии.