— Что это?

— Ваш вексель, Георг.

— Но…

— Предлагаю устроить ему торжественное аутодафе. — Нижегородский достал из кармана изящную зажигалку.

— Но объясните, черт возьми, что это значит? — не отрывая взгляда от бланка с черным прусским орлом, воскликнул отставной генерал.

— Охотно: вы больше не мой должник. Других объяснений у меня нет.

— Куда вы теперь? — спросил фон Летцендорф, когда Вадим уходил.

— Сейчас в Мюнхен, а затем буду вынужден уехать подальше. Месяца на два. До встречи.

Когда он вышел на улицу, его догнала Вини.

— Я знал, что вы стоите за дверью и подслушиваете, — сказал Нижегородский.

Они отошли в тень липовой аллеи и некоторое время молчали.

— Однажды ночью один человек сказал одной даме, что он сумасшедший, — произнесла наконец Вини, глядя в сторону.

— Над ними висела полная луна, и как раз в этот момент часы на башне пробили половину первого, — задумчиво добавил Вадим.

— А потом он предложил показать ей Севастополь и еще какой-то город.

— А она заявила, что не страдает слабоумием.

— А он поверил.

— А она ушла…

— А он…

— А он по-прежнему сумасшедший и вовсе не намерен лечиться.

Они провели весь оставшийся и два следующих дня вместе, а потом долго прощались.