– Экселенц, – этот голос достигает моего сознания далеко не сразу. Я оборачиваюсь, лицо говорящего едва различимо в безлунной октябрьской ночи. – Вот там они держат Александру. Томаш проследил.

Я всматриваюсь в освещенные далекие окна, не так давно за ними было тихо и уютно. Совсем недавно.

– Лютуют? – спрашиваю я.

– Лютуют.

– Что ж, тогда сам бог велел. Работаем!

Глава 1

Глава 1

Оконное стекло разлетелось сотней блестящих осколков, рухнуло во двор, усеивая пустую уже, тоскливую клумбу множеством острых прозрачных зубьев. Хохот, выстрел, чей-то вскрик, топот кованых сапог и французская речь… Началось!

Едва-едва оперившиеся птенцы гнезда Петрова разлетались по своим вотчинам, дедовским или же дарованным грозным императором. Они что есть сил пытались воплотить в своих родовых усадьбах образ того самого гнезда. А если получится, то и превзойти его. Конечно же, никто из них и не думал копировать голландское пристанище русского «плотника Михайлова», и даже домик Петра на берегу Невы соратники государя строить для себя почему-то не торопились. Вот петергофский дворец вполне служил образцом для подражания. Конечно же, не всякий птенец мог состязаться в роскоши с государем, но всякий желал чувствовать себя в имении микроимператором и прилагал к этому максимум усилий. И хотя поэтическое название «дворянские гнезда» вошло в обиходную речь стараниями Ивана Сергеевича Тургенева много позже, этот дом с белеными колоннами псевдоантичного портика, с широкой лестницей, ведущей ко входу, и раскинувшимися крыльями темных флигелей, красовавшихся среди запущенного английского парка, вполне можно было бы уже назвать таким гнездом. Правда, довольно запущенным. Но тут уж, как ни старайся, плетью обуха не перешибешь – война, не до красот.

Возможно, в мае, когда зелень окутывает господский дом и радует глаз наблюдателя, тот казался намного привлекательнее, а уж если там звучала музыка, суетилась дворня и хозяин в шлафроке выходил на крыльцо полюбоваться угодьями, этот уголок средней полосы России можно было счесть воистину райским. Однако сейчас, когда осень перевалила за половину, лишенный привычной жизни дом отчего-то выглядел жутковато. Этаким черепом не ведомого ни сказкам, ни академической науке чудовища, многоглазого, с огромными зубами колонн, выбеленным беспощадным временем и все же не безжизненным, и оттого особо жутким.

В барском доме сейчас явно не экономили на свечах. Да и дрова явно никто не собирался беречь до наступления истинных морозов. Сейчас густо дымили все трубы, так, будто нынешние обитатели усадьбы только и желали, что согреться и наесться вдоволь. Звон посуды, хлопки вылетающих пробок шампанского, нестройные пьяные вопли, доносившиеся из барского дома, неумолимо свидетельствовали, что он обитаем. Однако же так обитаемо и вместилище человеческого разума, населенное могильными червями. Кем были существа, весело и разухабисто громившие явно чужую усадьбу? Уж точно не людьми, иначе не стали бы выкладывать перед широкой парадной лестницей шеренгу растерзанных тел.