Он проглотил содержимое стакана не поморщившись и продолжил:

— А выпить иногда необходимо. Как баба Ксения умерла, сидел вроде деревянного. Все пытался разобраться, правильно все делал или можно было лучше. А потом на поминках хлопнул стакашек и захорошело. Жизнь не кончилась. Наверное, не очень красиво звучит, положено долго мучиться и страдать, но реально помогло. Меру знать надо. Представляешь, у меня дома в холодильнике бутылка хранится, и никак не выпью. Сам обычно желания не имею, а праздники мы на работе отмечаем. Даже на День пограничника не тянет надраться и в фонтане понырять. Но ведь не абстинент.[17]

— Ты вообще на встречи ветеранов не ходишь?

— Один раз сунулся, еще в студенчестве, и навсегда удалился. Люди либо языком болтают, либо квасят не по-детски. Кстати, недавно своих знакомых по роте пробил по эмвэдэшной базе данных. Один совсем спился, другой под машину попал, тоже под этим делом, еще двоих в соответствующем состоянии убили.

— А остальные?

— На остальных уголовных дел не заводили. Может, пьют тихонько, а может, стали знатными механизаторами и передовиками производства. Четверо из почти шести десятков оставшихся в живых, кого я помню, проходят в базе данных, остальные нет. Неплохой результат. Мы ребята правильные были и молодые. Я верю — приспособились к мирной жизни. Могло быть гораздо хуже.

— И не пробовал пообщаться?

— Нет. Это прошло, и в воспоминаниях о героическом прошлом не нуждаюсь. «Помнишь?» — непременно спросят. Слишком хорошо. Мне этого выше крыши хватило.

То-то ты помалкиваешь о прошлом и демонстративно отмечаешь день рождения с госпиталя, не пытаясь поделиться. Совсем я не уверен в полном восстановлении памяти, не пытаясь мешать, решил Игорь. Не часто он так раскрывался. Все-таки нервничает из-за своих непонятных дел.

— Да я вообще, — подумав, сознался Сашка, — друзьями как-то не разжился. Разве вот ты.

Потому что мы оба поломанные, подумал Игорь. По-разному, но перешли когда-то черту, отделяющую от прошлого. Хотел бы я знать, насколько ты свое вспомнил. Никогда ведь толком не делился, один раз про сны рассказал — и больше ни-ни, а спрашивать неудобно. Сколько лет минуло, а есть вещи, о которых я догадываюсь, да знать не могу.

— Еще баба Ксения под определение «друг» подходила, да ей-то совсем другого хотелось. Думаешь, не знаю, как бы она была счастлива, назови я ее мамой? А я не смог. Так и не переступил через себя. Приятели имеются, друг — один. Прошел я как-то по краю студенчества, не до совместных мероприятий тогда было. Дети очень много времени отнимают, даже не считая необходимости добывать для них пищу, одежду и еще много чего. Они ведь нуждаются выглядеть не хуже остальных. Хотя, — задумчиво добавил после паузы, — это скорее я пытался добиться в меру разумения и хитрозадости. Они никогда не требовали. Есть — хорошо, нет — переживут. На редкость правильно все воспринимают.