— Девять.

— Правильно. А когда День Победы?

— Девятого мая одна тысяча девятьсот сорок пятого года.

— Столица нашей Родины?

— Москва. Я даже могу рассказать про достопримечательности. Я там был. С экскурсией. Э… в девяносто пятом году. На юбилей Победы. Парад видел. И в Мавзолее, и в Кремле, и в музеях разных побывал.

— Затруднений в речи тоже нет. Дисфункции поведения… — Он задумчиво посмотрел. — Вроде психиатр не требуется. Или послать тебя на проверку?

За спиной у него та самая медсестра с намеком на Восток еле заметно покачала отрицательно головой.

— Доктор, я не псих, — старательно просительно произнес.

Ему и самому предложение не понравилось, а подобный знак еще больше.

— Кидаться на людей не тянет и рвать на груди рубаху тоже. Я не помню только лично про себя. А так… Вроде нормально… В окружающей обстановке ориентируюсь. Спина болит, — просительно сказал. Надо было срочно переключать экзаменатора на другую мысль.

— Травмы головы точно нет? — обернувшись к медсестрам, спросил врач.

— Да все в порядке. Мы ж осматривали, — доложила светленькая. — И рентген делали. При длительной потере сознания обязательно. Возможна черепно-мозговая травма. — Девушка искоса взглянула на старшую.

Парень без труда догадался, что в назначениях этого самого жизнерадостного типа данных указаний не содержалось. Кровотечения нет — и замечательно. Кинули на койку, и с чувством исполненного долга врач отбыл домой. Утром зашел, глянул и забыл. Нормальное лечение в военном госпитале. Зеленкой помазать — и привет. Анальгинчику еще. Или это только в полевом? Здесь собрались душевные люди. Вот сразу и поверил.

— Ага, — глубокомысленно подтвердил тот. — Смотрел снимок. — Он задумался, вспоминая. — Ага. Иногда при контузии бывает, — рассматривая его с видом естествоиспытателя, сообщил врач. — Временная потеря памяти в результате посттравматического шока.

Казашка (среди них очень разные попадаются, сборная солянка из гуляющих в давние времена народов) за его спиной еле заметно улыбнулась. То ли над формулировкой, то ли над затруднениями врача.

— Пульс нормальный, учащения не заметно, — держа его руку, поставил тот всех в известность. — Тошноты не наблюдается?

— Нет.

— Хм… Обычно теряется кусок памяти прямо перед происшествием. А ты у нас уникум. Служи первый год — я бы решил: сачок. А тебе какой смысл? Осенью на дембель. Месяца три в госпитале перекантуешься, и еще и третью категорию заслужил. А с записью о проблемах в голове как бы не свинтили назад, в пятую.

Вот этого он не понял, но промолчал. Лучше не показывать растерянности и не выдавать отсутствия знаний. А то ведь натурально запишут пятую. Что бы это ни означало. Информацией делиться надо дозировано. Потери памяти было не скрыть, да и растерялся первоначально. А теперь рассудок включился. Что такое сотрясение мозга, он прекрасно знал.