Дарья решила на время тоже перебраться в Москву («ну кто же о деточке-то позаботится?»), а мы с Камиллой двадцатого поехали в пустыню. Где с интересом (Камилла) и удовольствием (я) понаблюдали за первым полётом первого моего самолёта.

То, что самолёт сделали меньше чем за полгода, меня нисколечко не удивило: в первенце именно проектировать было почти что нечего, надо было только его построить. Я сам лично его спроектировал ещё двадцать с лишним лет назад… да, странно звучит, но так оно и было. А теперь, когда есть и алюминиевые сплавы, и стеклопластик, и новенький мотор — эти полгода были потрачены даже не столько на строительство самолета, сколько на налаживание производства.

По-2 ведь изначально предназначался для изготовления в любой кроватной мастерской. Ну а то, что «кровать» нужно было теперь делать из стекла и алюминия (точнее, из стеклопластика и алюминия), усложняло лишь подготовительный этап. Что же до мотора…

Я в какой-то книжке в детстве читал, что на предвоенных (в смысле, выпущенных до Великой Отечественной войны) мотор составлял восемьдесят процентов стоимости и девяносто процентов трудозатрат конечного продукта. Не знаю, насколько это правда — я до того времени добраться не успел. Но пока особых противоречий с данным тезисом не нашел: даже изготовленный из стеклопластика планер расчалочного биплана обошелся менее чем в пятьсот рублей. А мотор — почти в две тысячи. Его вообще-то разрабатывали как замену старым двигателям для «Призрака» и «Кадиллака». Алюминиевый V-образный шестицилиндровик объемом в три литра и мощностью в полтораста сил весил всего лишь сто сорок килограммов: как раз то, что нужно для Поликарповской машины.

А самолёт, способный поднять и легко донести двести килограммов груза в нужное место на скорости в полтораста километров — это как раз то, что нужно было Камилле.

Снова дома мы оказались только пятого ноября — и сразу очень захотелось куда-нибудь уехать подальше. Например, вместе с Сергеем Игнатьевичем: Водянинов решил, что созданная им служба финансового контроля обойдется без него и подал в отставку, сообщив, что «в Уругвае вашем пенсионеру лучше живется». Действительно, туда уже переехало несколько его приятелей-офицеров, принимавших участие в подготовке к Японской войне. Мы бы и сами переехали — причем мысль эта появилась и у меня, и у Камиллы одновременно, сразу после того, как Мария Иннокентьевна принесла финплан на конец года:

— Александр Владимирович, я считаю необходимым перевести в Волжско-Камский банк на счета благотворительного фонда Марии Петровны дополнительно семь миллионов рублей. Это нужно срочно, через месяц или даже две недели поздно будет, а свободных средства на счетах компании нет. С Волжско-Камским банком я обговорила кредит на шесть миллионов, его можно получить хоть завтра, но они готовы выделить деньги всего лишь на полгода, за интерес в четыре процента и под залог Нижегородского автомобильного завода…