— А дальше? Хотя с кем я о приличиях разговариваю — с человеком, который практически на каторге родился и вырос. А мне, между прочим, перед свадьбой об этом не сказал! — и Камилла показала мне язык.

Дочитывая текст, я покраснел — жёнам такое творчество демонстрировать не стоит… Но Камилла, глядя на меня, рассмеялась:

— Не красней. Я только радуюсь узнав наверное, что мой муж даже напившись никаких непристойностей себе не позволяет. Ладно, собирайся, домой летим. Я закончила, тут в перегонную колонну по ошибке поставили луженую трубу вместо никелированной. Летчики уже и баки подвесные на нашу "Пчёлку" поставили.

— Зачем?

— Через Берлин полетим, так быстрее. Через два часа будем в Амстердаме, а еще через три — уже в Лодзи. Они говорят, что сейчас и ветер попутный, и германец все равно на четыре километра подняться не может…

— А если что-то с моторами случится?

— Тогда, конечно, над ледяным морем будет безопаснее. Собирайся, менестрель ты мой недоделанный!

Глава 46

Глава 46

То, что мы довольно спокойно вернулись домой, было огромной удачей. Сама по себе идея лететь над Берлином была идиотской. Я догадывался, что немцы должны были озаботиться хотя бы зенитной артиллерией, но полагал, что её разместят ближе к фронтам — чуть позже мы получили информацию, что по "Пчёлке" с "Осами" немцы лупили из полутора сотен стволов, а их пушка в семьдесят семь миллиметров плюётся шрапнелью куда как выше наших трёх километров (на четырёх начиналось обледенение). Слава Богу, меткую зенитную стрельбу германцы пока ещё не освоили…

По возвращении в Россию я, в очередной раз, убедился, что ни один, самый тщательно выверенный план не выдерживает проверки реальностью. Кого-кого, а итальянцев в этой войне — не только я, но и девять десятых политиков и генералов союзных держав — искренне принимали за клоунов. Захватив в первую же неделю войны Корсику и полуокружив Ниццу, "наследники Рима" уже полгода не продвигались вперёд ни на шаг, несмотря на огромные усилия.

Но… С массовым производством моторов с водяным охлаждением интерес к "тайне русского чугуна" сильно упал, и, было похоже, никому до сих пор не удалось раскрыть секрета технологии его производства. Итальянцы же поступили проще: они, как оказалось, уже больше года скупали старенькие "Мустанги" в Америке, которые стоили на вторичном рынке в пределах сотни долларов. Да, чугуна они таким образом "добыли" немного, порядка сотни-другой тонн — но ещё до войны в "Пьяцца-Бадольо" освоили производство чугунных гильз для алюминиевых моторов. У них первых появился мотор воздушного охлаждения в двести семьдесят сил, а следом — и самолёт, способный летать со скоростью свыше двухсот километров в час. Сильно "свыше": согласно публикациям французских газет и двести пятьдесят были для него отнюдь не пределом. К тому же итальянские конструктора оснастили самолёт вполне работающим синхронизатором стрельбы: на "Триполитанию" штатно ставили два пулемёта, стрелявших через винт.