– В каком смысле? – поперхнулся перебитый на полуслове Челкин.

– По-моему, вам требуется отдых, Борис Лаврентьевич. Хороший длительный отдых. Чтобы вы могли вплотную заняться своим здоровьем, собраться с мыслями и написать что-нибудь… Мемуары, к примеру.

– Увы, я не имею на то времени…

– Вот именно. Поэтому вам просто необходима смена деятельности. Например, высокий, почетный, но не слишком обременительный пост, дающий возможность располагать своим временем целиком и полностью. Что вы думаете о месте нашего посла, допустим, в Персии?

– Я не понимаю, – беспомощно пробормотал всесильный вельможа, в голове которого в космической пустоте сейчас кружились в беспорядочном вихре лишь обрывки мыслей, самым внятным из которых был только один: «Опала?..»

– Персидское направление всегда было основополагающим для нашей восточной политики, – продолжал Его Величество. – Особенно теперь, когда мы имеем выход к Индийскому океану и заинтересованы в отсутствии каких-либо эксцессов со стороны дряхлеющей империи Каджаров.[35] Наша же миссия в Тегеране, как вы знаете, в данный момент обезглавлена. Граф Переславский слишком молод для такого ответственного поста, и мы дано подумываем, чтобы заменить его более мудрым и взвешенным государственным деятелем. Вы ведь, помнится, начинали карьеру на дипломатическом поприще?

– Да, но…

– Вот и чудесно. Я сегодня же поручу князю Львову подготовить необходимые бумаги.

Челкин сделал движение расстегнуть душивший его высокий воротник мундира, но не смог допустить такого неслыханного нарушения этикета.

– Это невозможно… – просипел он.

– Почему? – удивился Государь. – Ах, да – вы же не терпите жаркого климата… Ну что же – есть вакансии и в местностях с более умеренным климатом. В японском Эдо, к примеру. Или в Буэнос-Айресе…

На вельможу, быстро покрывавшегося лиловыми пятнами по красному, будто рассерженный осьминог, было жалко смотреть, и император – человек вовсе не злой – смягчился:

– Впрочем, я пошутил, сударь. Готовьтесь заменить посла в Великом Княжестве Люксембургском. Я больше не задерживаю вас.

Челкин кивнул, повернулся и на негнущихся ногах направился к двери.

– Постойте, – внезапно окликнул его Николай Александрович. – Давно хотел спросить вас: а почему вы не носите очки?

Этого удара Борис Лаврентьевич уже вынести не мог.

Втянув голову в плечи, он вышел в коридор, и всю дорогу до пока еще своих апартаментов ему казалось, что все встречные придворные, дамы и прочие завсегдатаи Зимнего дворца прячут за вежливыми приветствиями ехидные усмешки. Даже непроницаемые дворцовые гренадеры, замершие на своих постах, чудилось ему, скрывали в пышных усах улыбки.