Сталина, так люто обломавшего их в надеждах на уничтожение России Гитлером, посмевшего не дать им разграбить страну капитализмом. Зою Космодемьянскую, Панфиловцев, Гагарина и тысячи других. И неустанно поливали все двадцать пять лет непрерывного погрома. Цель — лишить нацию светлого, героического примера. Чтобы нация никогда не смогла снова стать нацией-героем и не смогла сбросить новое иго. Теперь уже не татаро-монгол, а мировых банкиров и прочих паразитов.

— Так значит, — осторожно начал генерал, — вы также представляете интересы донны Марии Эстеллы Габриэль де Суньиги? Но тогда почему она сама не прибыла сюда?

Василий и Натин переглянулись. В результате переглядываний Василий взял слово.

— Представитель Марии здесь — Её Высочество принцесса Натин Юсейхиме.

Вероятно, при жене генерала полное титулование Натин не прозвучало. А генерал не стал посвящать свою жену в эти «тонкости», упомянув лишь о том, что гостья «высокородная».

Бедную жёнушку как током продрало от упоминания статуса той, на которую она только что весьма фамильярно вешалась. С перепугу у неё мгновенно все слёзы высохли и она рассыпалась в извинениях, что вела себя не достойно статуса «высокой госпожи».

Натин же благосклонно кивнула и заверила, что миссия достаточно тайная, чтобы обращать внимания на такие мелочи как полное титулование и светские политесы.

Последнее лишь добавило испугу супруге генерала. Но, справившись со страхом, она решила через Мигеля добиться того, о чём жаждала попросить пристав к Натин с расспросами.

— Может мы попросим её высочество передать уважаемой донне Марии наши наилучшие пожелания, и приглашение посетить Родину? — обратилась она к супругу.

— Тут я вас вынуждена разочаровать. — ответила Натин. — Донна Мария уже почти десятилетие скрывается от людей, жаждущих её убить.

Василий при этих словах важно и многозначительно кивнул.

— А поэтому, она вынуждена скрывать и своё истинное имя и истинное местопребывание. Нас она уполномочила провести переговоры о проведении индустриализации Парагвая, её Родины. Она хотела бы чтобы её деньги участвовали в развитии страны. Но инкогнито. Она и так уже пережила несколько весьма серьёзных покушений на свою жизнь.

Отмазка не ахти. Но, судя по тут же посуровевшим лицам супругов, прокатила.

* * *

Удивительно, но именно «узнавание» в героине чисто художественного произведения «своей», произвело то самое впечатление, что дальше просто открывало перед «высокой делегацией» любые двери.

Уже к концу второй недели пребывания в Парагвае, с кем бы ни встречались, было заметно растущее воодушевление в глазах. Чудовищная бедность и безнадега, сквозившая в разговорах, взглядах, бросаемых вслед, стала заменяться надеждой и хоть и робким, но оптимизмом.