– А вот для этого мы и тут, чтобы проверить. Может, для того нас сюда и закинули, высшие силы, или еще незнамо кто? Чтобы эксперимент провести – практика критерий истины. И если единичный случай, СССР там, не удался – то возможно, что это не общее правило.
– Ладно, мужики, в этот бой ввяжемся – и посмотрим. А пока – налей еще.
В интересное время живем! Когда реально ощущаешь себя не просто экспонатом истории, но и ее творцом. Когда от твоих дел – что-то меняется.
А это очень дорого стоит!
– Ну что, старая гадина, не успела сбежать? – произнесла Лан, глядя на пожилую женщину – а помнишь, как ты нас с сестрой приказывала, бить за самый пустяк?
– Теперь заплатишь за все – сказала Кианг. И продолжила, обращаясь к офицеру комендатуры – лейтенант, велите солдатам дать этой твари триста, нет, пятьсот, нет, тысячу палок! И скажите им, если они будут бить слабо – то сами получат столько же!
Офицер кивнул. Вспомнив притчу о великом мудреце, который лишился головы, посмев спорить с любимой наложницей императора – а кто эти женщины, и какое влияние имеют на самого Командующего, знала вся Десятая Армия. В которой (как и во всей НОАК) бамбуковая палка в руках ефрейтора или сержанта, для наказания нерадивых или неумелых солдат, была обычным делом (что поделать, традиции!). Равно как этому наказанию подлежали и гражданские нарушители порядка. Хотя обычно кара не была столь суровой – тысячи же палок хватило, чтоб насмерть забить даже мужчину самого крепкого телосложения. Однако лейтенант не имел никакого желания ради даже почтенной пожилой женщины ломать свою карьеру.
Да этого и не требовалось – достаточно было лишь процедуру соблюсти. Раз согласно уставу, при экзекуции обязан был присутствовать медик. То довольно было шепнуть отправленному посыльному пару слов. Ну а если нужного человека не окажется на месте – значит, судьба этой женщине быть забитой.
– Так, что тут происходит?!
Сестры одновременно на миг сморщили носики в гримасе недовольства. Русский, Ван Михалыч – которого сам Господин называл странно, «молчи-молчи». Договориться с ним было можно – но не всегда. И как ему объяснить свое святое право на месть – о котором мечтали годами?!
– Эта женщина, госпожа Минчжу – преступница! Помещица, эксплуататор! Била нас постоянно и ни за что. Не было дня, чтобы мы легли спать не битыми.
– Издевалась над нами – как эсэсовка из концлагеря. Когда не находила, за что – то придумывала.
– Голодом морила! А в конце, вообще выгнала из дома, как собак.
– Сколько мы от нее получили – тут и тысячи палок будет мало! Она гадина – хуже фашиста!